НИХОН РЁ:ИКИ

Японские легенды о чудесах
Свитки 1-й, 2-й, и 3-й
Перевод с японского: А.Н. Мещерякова
Серия: "ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ ДРЕВНЕЙ ЯПОНИИ"
Издание: "Гиперион Санкт-Петербург" 1995
Источник: http://www.iaas.msu.ru/

Свиток 1-й

Записал шрамана Ке:кай из храма Якусидзи, что в правой части столицы Нара.

Если искать истоки, то внутренние писания и внешние книги появились в Японии в разные времена. И те, и другие привезли из Пэкче. Внешние книги доставили в правление государя Хомуда, который повелевал Поднебесной из дворца Тоёакира, что в Сикисима. Внутренние же писания доставили в правление государя Киммэй, который повелевал Поднебесной из дворца Канадзаси, что в Сикисима.

Изучающие внешние книги поносят Закон Будды, а те, кто читают внутренние писания, пренебрегают внешними книгами. Глупцы - заблуждаются и не ведают последствий злых и добрых дел. Мудрый же знает толк во внутренних писаниях и внешних книгах, верит в карму и трепещет перед ней.

В череде государей нашелся и такой: взошел на вершину высокой горы, возымел сострадание, жил во дворце с прохудившейся крышей, но заботился о народе. Другой был мудр от рождения, ведал еще не свершившееся и мог выслушивать прошения десятерых, не упуская ни слова. Двадцати пяти лет от роду он получил повеление государыни и толковал сутры Большой Колесницы, а написанные им разъяснения сутр стали известны потомкам. Другой [государь] принес обет споспешествовать процветанию [Закона Будды] и с благоговением отлил статую Будды. Небо исполняло его желания, а Земля открывала свои сокровища.

Были и монахи великие. Добродетели их достигали десяти ступеней, а путь их был шире, чем путь двух колесниц. Светоч их мудрости достигал темных углов, а на лодке их сострадания находили спасение утопавшие. Через многие и трудные испытания прошли они, и имена их стали известны в далеких странах. Что до мудрецов нынешних, то не под силу им измерить их божественные достоинства.

Шрамана Кё:кай из храма Якусидзи, что в Нара, пристально всматривается в людей. Есть люди ученые, но творят они недостойное, ищут выгоды и домогаются богатств. Алчность их сильнее магнита, притягивающего железную гору. Они желают чужого и скупы своим. Они - как жернов, перемалывающий даже шелуху зерен проса. Есть и такие - посягают на добро храма, и перерождаются телятами, чтобы отработать долг. Или же оскорбляют монахов и навлекают на себя несчастья в этой жизни.

Иные же ищут Путь, вершат раз за разом подобающее и обретают удивительные способности в этой жизни. Другие, уверовав глубоко, творят добро и достигают счастья при жизни. Воздаяние за доброе и злое неотступно, как тень. Страдание и счастье следуют за добрыми и злыми деяниям, как эхо в ущелье. Одни, видя это и услышав о том, удивляются, сомневаются и тут же забывают. У того же, кто стыдится своих грехов, сердце немедленно отзывается болью, и он спешит скрыться.

Если бы [карма] не указывала что есть добро, а что - зло, то как было бы возможно выпрямить искривленное и решить, где добро, а где зло? Если бы воздаяние не вело нас, то как было бы возможно исправлять дурные сердца и шествовать дорогой добродетели?

В давние времена в земле Хань была составлена книга “Мё:хо:ки”, а в великой стране Тан - книга “Хання кэнки”. Как можно почитать лишь иноземные предания и не верить, не трепетать перед чудесами земли своей? Встаю и вижу их собственными глазами - и не могу усидеть на месте. Сижу и думаю о них - и не могу снести молчания. Потому и записал то немногое, что слышал, в трех свитках, которые назвал “Нихонкоку гэмпо: дзэнъаку ре:ики”, чтобы стало то известно будущим поколениям.

Однако Кё:кай не одарен ни мудростью, ни умением прояснять замутненное. Выросший в колодце теряется на просторе. Что может подмастерье после того как ушел мастер? Боюсь изуродовать себе руки. [Моя книга] - словно камушек перед хребтом Куэнь-лунь

Рассказы людей сбивчивы и многое забывается. Но желание творить добро не знает предела, хоть и боюсь показаться самонадеянным. Мудрецы будущих поколений, не смейтесь надо мной! Пусть увидевший эти истории о чудесах отринет порок, заживет праведно, зла не творит, а к добру прилепится.

1. Слово о том, как был пойман Гром

Тисакобэ-но Сугару был телохранителем государя Ю:ряку [при жизни его называли государем Охацусэ Вакатакэ], что правил Поднебесной из дворца Асакура в Хацусэ двадцать три года, и не расставался с ним - как печень и легкие.

Однажды, когда государь пребывал во дворце Иварэ, Сугару вошел в опочивальню, не зная, что государь возлежал там с государыней. Государь устыдился и встал с ложа. В ото время в небе раздался раскат грома. Государь повелел Сугару так: “Доставь Гром сюда”. Тот отвечал: “Доставлю”.

Получив государево повеление, Сугару покинул дворец, повязал на лоб красную повязку, прикрепил к копью красный прапорец и вскочил на коня. Он миновал холм Ямада в деревне А6э, храм Будды Тоёра и прибыл на перепутье в Кару-но Морокоси. Он закричал: “Небесный бог грома! Государь призывает тебя!” Отсюда он повернул коня и по пути обратно говорил так: “Хоть он и бог грома, а ослушаться государя не посмеет”.

Пока он скакал, бог грома упал между храмом Тоёра и холмом Иока. Увидев это, Сугару позвал жрецов родных богов, и они усадили его в священный паланкин. Затем направились в государев дворец, и [Cyгapу] доложил государю: “Я доставил бога грома”. Гром испускал сияние и ярко светился. Государь увидел его, испугался, совершил множество приношений и велел ему возвратиться на то место, где он упал. Сейчас это место называется Икадзути-но Ока - Холм Грома (Он находится в старой столице к северу от дворца Оварида).

Через какое-то время Сугару умер. Государь распорядился какое-то время не хоронить его и семь дней - семь ночей оплакивал его верность. Усыпальницу воздвигли на том месте, где упал Гром, поставили там прочный обелиск, на котором начертали так: “Могила Сугару, поймавшего Гром”. Гром тогда пришел в ярость, зашумел, спустился на землю, стал пинать обелиск, топтать, и обломки погребли его. Государь услышал об этом и велел отпустить Грома живым. Гром не мог двинуться семь дней и семь ночей. Государевы слуги [снова] поставили обелиск и начертали на нем: “Могила Сугару, поймавшего Гром и при жизни, и после смерти”. Название Икадзути-но Ока - Холм Грома, - данное ему во времена старой столицы, происходит отсюда.

2. Слово о лисице и ее сыне

В давние времена, в правление государя Киммэй [при жизни его звали Амакуни Осихаруки Пиронипа, и он управлял страной из дворца Канадаси, что в Сикисима], некий муж из уезда Оно провинции Мина вскочил на коня и отправился искать невесту пригожую. В широком поле повстречалась ему красивая девушка. С готовностью она подошла к нему. Он же подмигнул ей и спросил: “Куда путь держишь, девица?” Та отвечала: “Я ищу доброго мужа”. И еще он сказал: “Хочешь стать моей женой?” Она ответила: “Да, хочу”. Он отвез ее в свой дом, они поженились и стали жить.

Прошло немного времени, жена забеременела и родила сына. Тогда же, пятнадцатого дня двенадцатой луны, ощенилась и их собака. Завидев хозяйку, щенок всегда злобно смотрел на нее, свирепел и обнажал клыки. Хозяйка испугалась и велела мужу: “Забей собаку до смерти”. Но он жалел ее и не убивал.

Во второй или третьей луне, когда собирался ежегодный налог рисом, хозяйка пошла в сарай, где женщины толкли рис в ступках, чтобы накормить их. Щенок залаял на хозяйку и погнался за ней, норовя укусить. От страха и ужаса она обернулась лисицей и вспрыгнула на изгородь. Увидев это, хозяин сказал: “Между мной и тобой был рожден сын и потому не смогу забыть тебя. Приходи почаще и спи со мной”. Она так и делала - приходила и спала с ним. Поэтому ее и назвали Кицунэ.

Однажды она пришла в алой юбке и была прекрасна. Когда она уже одела юбку и собиралась уходить, он посмотрел на нее и пропел песню любви:

Полон любви

После

Минуты свидания.

Она ушла.

Потому-то муж и нарек их сына именем Кицунэ. После пожалования ранга его стали называть Кицунэ-но Атаэ. Сын был очень силен и бегал быстро - как птица летает. Род Кицунэ-но Атаэ берет начало с этих пор.

3. Слово о мальчике силы необычайной, рожденном с помощью Грома

В давние времена, в правление государя Бидацу [его звали Нунакура Футотамасики-но Микото, и он управлял страной из дворца Осада, что в Иварэ], в деревне Катава, что в уезде Аюти провинции Овари, жил некий крестьянин. Когда он обрабатывал поле и орошал его, пошел небольшой дождик, и он спрятался под деревом. Он стоял там с железной мотыгой в руках. Когда раздался раскат грома, от страха и ужаса он заслонился ею. Тут гром упал перед ним, обернулся мальчиком и поклонился. Крестьянин хотел было ударить его железной мотыгой, но Гром тут сказал: “Не бей меня - и я отплачу тебе за твою доброту”.

Тогда крестьянин спросил: “А что же ты сделаешь для меня?” Гром отвечал: “Я пошлю тебе сына. Только сделай для меня лодку из камфарного дерева, наполни ее водой, а на воду положи бамбуковый лист”.

И тогда крестьянин сделал так, как ему было сказано. Тут Гром сказал: “Отойди от меня”. Крестьянин отошел подальше, и Гром поднялся на небо в клубящемся тумане.

Через какое-то время у крестьянина родился сын. Змей дважды обвивался вокруг его головы, а хвост и голова свешивались ему на спину. Когда мальчик подрос и ему минуло десять лет, он прослышал про силача, что жил при государевом дворе. Тогда мальчик отправился во дворец, думая померяться с ним силой.

В уединенном доме в северо-восточной части дворца жил могучий принц. Там, в северо-восточной части, лежал камень высотой в восемь сяку. Как-то могучий принц вышел из дому, поднял камень и бросил его. Потом вернулся в дом и затворил двери, чтоб никто не мог ни выйти, ни войти.

Мальчик видел это. Он уразумел: это и есть тот самый силач, о котором он столько слышал. Ночью, когда его никто не видел, мальчик подобрал камень и забросил его на один сяку дальше [принца]. Могучий принц увидел это, хлопнул в ладоши, а потом схватил камень и метнул его, но не смог бросить дальше [мальчика]. Мальчик же метнул камень еще на два сяку дальше. Принц увидел это и еще раз метнул камень, но дальше у него снова не вышло. Там, откуда мальчик бросал камни, остались следы глубиной в три суна. [Мальчик] снова метнул камень - вышло еще на три сяку дальше. Принц увидел следы и догадался, что камни бросал мальчик. Он хотел схватить его, но мальчик убежал. Принц хотел схватить его, когда тот перелезал через изгородь, но мальчик очутился уже с другой стороны. Принц перелез через изгородь, но мальчик снова оказался уже с другой стороны и скрылся, так что могучий принц не смог схватить его. Тогда он понял, что мальчик - сильнее, и оставил погоню.

Через какое-то время мальчик стал прислужником в храме Ганго:дзи. Тогда не проходило и ночи, чтобы кто-нибудь из прислужников не был убит в звоннице. Видя это, [новый] прислужник сказал монахам: “Я схвачу злого духа, убью его и прекращу напасть”. Монахи согласились. Тогда прислужник поставил четыре светильника по углам звонницы и велел четверым своим помощникам: “Когда я схвачу духа, сорвите крышки со светильников”. Затем он спрятался за дверью звонницы. В полночь появился громадный дух, но увидел прислужника и убежал. Но он снова появился во второй половине ночи. Прислужник крепко схватил его за волосы. Дух вырывался, но прислужник втащил его [в звонницу]. Четыре помощника дрожали от страха и не смогли сорвать крышки со светильников. Прислужник сам сорвал их, таская духа из угла в угол. На рассвете дух убежал, потеряв все свои волосы. Утром увидели, что кровавые следы ведут к перекрестку, где был похоронен дурной раб, принадлежавший некогда храму. Тогда поняли, что это был дух того самого раба. Волосы духа до сих пор сохраняют в храме Ганго:дзи.

Потом прислужник стал упасакой и жил в храме Ганго:дзи. Храм владел орошаемыми полями. Когда принцы остановили поступление воды, и поля пересохли, упасака сказал: “Я пущу воду на поля”. Монахи согласились. Тогда он велел изготовить лемех такой тяжелый, что только больше десяти человек могли поднять его. Но упасака взял лемех, прикрепил его к палке, пошел на поля и положил его у водоспуска. Но принцы унесли лемех, закрыли водоспуск, и вода перестала поступать на поля храма. Тогда упасака положил у водоспуска камень такой тяжелый, что только сто человек могли сдвинуть его, и вода стала поступать на поля храма. Принцы испугались силы упасаки и больше не осмеливались [закрывать ворота водоспуска]. Поэтому поля храма больше не высыхали и давали хороший урожай. Монахи храма Разрешили упасаке пройти посвящение, и он стал монахом. Его называли Учителем Закона До:дзё:.

Люди следующих поколений передавали, что Учитель Закона До:дзё: из храма Ганго:дзи обладал огромной силой. Верно говорю - сила его происходила из достоинств, накопленных в прошлых рождениях. Это - чудеса, случившиеся в стране Японии.

4. Слово о чуде, случившемся с престолонаследником Сё:току

Престолонаследник Сё:току был сыном государя Татибана-но Тоёхи, что правил Поднебесной из дворца Икабэ-но Намицуки, что в Иварэ. Престолонаследником он был назначен при государыне, что правила Поднебесной из дворца Оварида. У престолонаследника было три имени. Во-первых, его называли Умаядо-но Тоётомими. Во-вторых, его называли Сё:току. В-третьих, его называли Камицумия. Умаядо его называли потому, что он родился возле конюшни. Тоётомими его называли потому, что от рождения он был мудр и мог разом выслушивать прошения десятерых и решать их дела, не пропуская ни слова. Его называли Сё:току потому, что поведением он был как монах и написал толкование к сутрам “Сё:ман” и “Хокэ”, распространял Закон [Будды] и творил добро, установил ранги для тех, кто того заслуживал. Его называли принцем Камицумия, поскольку его покои находились выше государева дворца.

Когда престолонаследник проживал во дворце Окамото, что в Икаруга, он отправился по делам из своего дворца. На дороге возле деревни Катаока он повстречал лежавшего там больного нищего. Принц увидел его, вышел из паланкина, заговорил с ним и расспросил, снял свою накидку, накрыл ею больного и продолжал путь. Когда путешествие было закончено, уже на обратном пути, он не увидел нищего - только накидка висела на ветке дерева. Принц взял ее и надел. Один из министров сказал ему: “Неужели ты так беден, чтобы носить грязную одежду, которую одевал нищий?” Принц рек так: “Ты не понимаешь”.

Нищий умер где-то в другом месте. Принц услышал о том и отправил посланца с тем, чтобы совершить временное захоронение. Усыпальницу же ему построили в северо-восточной части буддийского храма Хориндзи, что в Морибэяма. Усыпальницу назвали Хитоки. Позднее туда отправили посланца и он обнаружил, что хотя вход в нее был закрыт, но внутри ничего не было. Только при входе была начертана песня. В песне говорилось:

Имя моего господина

Забудут лишь тогда,

Когда воды реки Томи,

Что в Икаруга,

Перестанут струиться.

Посланец вернулся и доложил обо всем. Принц выслушал молча, не говоря ни слова.

Воистину говорю: святой узнает святого, а человек обычный [святого] не узнает. Там, где человек обычный видит лишь нищего, святой своим провидящим оком способен распознать истинное. Это - чудо чудесное.

И еще. Монах Энсэй, ученик Учителя Закона Сяку, происходил из страны Пэкче. В Японии он жил в храме Такамия, что в [уезде] Кадзураки провинции Ямато. В то время один Учитель Закона жил в северной части храма. Звали его Гангаку. Он имел обычай на рассвете уходить в деревню, а возвращаться к себе - вечером. Упасака, ученик Энсэй, увидел это и рассказал ему. Тот сказал: “Замолчи! Не говори мне об этом!” Когда упасака тайно проделал дырку в стене комнаты [Гангаку], то увидел там свет и сияние. Упасака увидел это и снова рассказал о том Учителю. Тот отвечал: “Вот потому-то я и велел тебе молчать” .

Через какое-то время Гангаку неожиданно для всех распрощался с жизнью. Тогда Энсэй велел упасаке: “Сожги тело и собери пепел”. Тот послушал Учителя, сжег тело и собрал пепел. Через какое-то время упасака переехал в Оми. Однажды один человек сказал: “Здесь живет Учитель Гангаку”. Упасака пошел туда и увидел, что то и вправду был Гангаку. Он сказал упасаке: “В последнее время тебя не было видно, но я часто вспоминал тебя. Как ты поживаешь?”

Воистину известно: [Гангаку] был воплощением святого. Закон Будды запрещает поедать пять видов пряностей. Но если святой поедает их, греха на нем нет.

5. Слово о воздаянии в этой жизни за почитание Трех Сокровищ

Господин О:томо-но Ясуноко-но Мурадзи в ранге дайкэ был предком О:томо-но Мурадзи из Удзи, что в уезде Нагуса провинции Кии. От рождения он обладал ясным умом и чтил Три Сокровища.

Согласно основной записи, во времена правления государя Бидацу в море возле провинции Идзуми услышали звуки музыки. Они напоминали звуки флейты, тринадцатиструнного кого, семиструнного кото, кото Кудара или же раскаты грома. Они были слышны днем, а вечером свет распространялся к востоку. Господин О:отмо-но Ясуноко-но Мурадзи услышал о том и доложил государю. Государь не поверил [в его рассказ] и ничего не отвечал. Когда же он рассказал о том государыне, она выслушала его и повелела: “Отправляйся туда и убедись во всем сам”.

Получив повеление, он отправился туда и убедился, что все было так, как ему и рассказывали. Он нашел камфарное дерево, пораженное молнией, и по возвращении докладывал: “В Такааси к берегу прибило [камфарное дерево]. Оно высохло, и я хочу вырезать из него статуи будд”. Государыня рекла: “Можешь сделать так, как ты того желаешь”. Получив разрешение, он пришел в радость великую и передал волю государыни Сима-но О:оми. Тот тоже обрадовался и велел Иканобэ-но Атаэ Хита вырезать три статуи бодхисаттв. Их поместили в храм Тоёра, и многие люди поклонялись им.

Господин Мононобэ-но Югэ-но Мория О:мурадзи докладывал государыне так: “Статуй будд не должно быть в стране. Они должны быть выброшены далеко”. Но государыня, услышав его слова, объявила Ясуноко-но Мурадзи свою волю: “Немедленно спрячь изображения будд”. Получив повеление государыни, он приказал Хита-но Атаэ спрятать их на рисовом поле. Однако Югэ-но О:мурадзи успел поджечь храм и спалил его, а статуи будд выбросил в канал Нанива. Он упрекал Ясуноко со словами: “Причиной нынешних несчастий в стране является то, что чужих богов соседней страны мы привечаем в стране нашей. Изображения чужих богов должно выбросить. Пусть себе поскорее плывут в Корею” (“Чужие боги” означает изображение будд).

[Ясуноко] наотрез отказался. Юга-но О:мурадзи пришел в ярость и негодовал, ища случая, чтобы отомстить.

Но Земля не любила его, а Небо его ненавидело, и в правление государя Ёмэй Юга-но О:мурадзи был сокрушен. Изображения будд были выставлены открыто и передавались потомкам. Статуя Амиды, которая в нынешнее правление испускает сияние и находится в храме Хисодэра, что в Ёсино, - [одна из этих статуй].

В первой луне десятого года Быка, весной, государыня [Суйко] взошла на престол во дворце Оварида. Она правила Поднебесной тридцать шесть лет. Летом первого года ее правления, десятого дня четвертой луны, принц Умаядо был назначен престолонаследником. Ясуноко-но Мурадзи же стал его советником. На тринадцатом году ее правления, пятого дня пятой луны, государыня пожаловала Ясуноко-но Мурадзи ранг дайсин и рекла так: “Твои заслуги никогда не будут забыты”. Весной семнадцатого года, во второй луне, престолонаследник пожаловал Мурадзи двести семьдесят три тё: и пять тан заливных земель в уезде Ихо провинции Харима. В двадцать девятом году, весной, во второй луне восьмого года Змеи, престолонаследник скончался во дворце Икаруга. Ясуноко-но Мурадзи хотел из-за этого принять монашество, но государыня не позволила.

Летом тридцать второго года, в четвертой луне первого года Обезьяны, один монах зарубил топором своего отца. Мурадзи увидел это и немедленно доложил государыне: “Монахам и монахиням должно учинить проверку и поставить им начальника - чтобы зло искоренялось, а добро произрастало”. Государыня повелела: “Да будет так”. Получив повеление, Мурадзи отправился с проверкой и насчитал восемьсот тридцать семь монахов и пятьсот семьдесят девять монахинь. Монах Канроку был назначен дайсо:дзё:, а Ясуноко-но Мурадзи и Курацукури-но Токосака были назначены со:дзу.

Восьмого дня двенадцатой луны тридцать третьего года, зимой, во второй год Курицы, Мурадзи неожиданно скончался в Нанива. От его тела исходил удивительный аромат. Государыня объявила семидневный траур и превозносила его верность. Прошло три дня, и [Ясуноко] открыл глаза и ожил. Жене и детям он рассказал: “Было пять разноцветных облаков - вроде радуги, и они летели к северу. Я шел по этой облачной дороге, аромат был такой, как будто смешали какие-то благовония. Посмотрел, а в конце дороги - золотая гора. Подошел поближе - осветило лицо. Там меня ждал покойный принц Сё:току. Вместе мы взошли на гору. На вершине золотой горы сидел бхикшу. Поклонившись, он сказал принцу: "Я - юноша из Восточного дворца. Пройдет восемь дней, и ночью тебя прокалят острой пикой. Прошу тебя - прими снадобье отшельников". Сказав так, бхикшу вынул один камень из своего браслета и приказал проглотить его. Он также приказал три раза повторить: "О бодхисаттва чудесной добродетели!" Затем он ушел. Престолонаследник сказал: "Немедленно возвращайся домой и прибери место для статуи Будды. Я же закончу покаяние, вернусь во дворец и изготовлю статую Будды". Я вернулся по прежней дороге. Посмотрел, а я уже вдруг живой сделался”. Люди того времени называли его “Мурадзи умерший и воскресший”. Осенью шестого года правления государя Ко:току, в девятой луне седьмого года Собаки, ему была пожалована высшая степень ранга дайкэ. Он умер, когда ему было больше девяноста лет.

В похвале говорится: “Достоин восхищения [Ясуноко] из рода О:томо - он почитал Будду, лелеял Закон с чистым сердцем и верностью, и судьба его была счастлива. Жизнь его была совершенной и долгой. В делах управления он отличался мужеством, а его почтительность к родителям передалась потомкам. Воистину ведаю: он распространял Три Сокровища и находился под охраной добрых божеств”. Теперь знаем, что указание на восемь дней и острую пику приходится на восстание Сога-но Ирука. “Восемь дней” означает “восемь лет”. “Бодхисаттва чудесной добродетели” означает бодхисаттву Мондзюсири. Камень из браслета, который было приказано проглотить, означает снадобье, спасающее от беды. “Золотая гора” - это гора By Тай-шан. “Восточный дворец” - это страна Япония. [Намерение] “возвратиться во дворец и изготовить статую Будды” было осуществлено при бывшем государе Сё:хо: О:дзин Сё:му. Он родился в стране Японии, возвел храм и изготовил статую Будды. Высокодобродетельный Гё:ги, который жил в то же время, был воплощением бодхисаттвы Мондзюсири. Такие вот чудеса.

6. Слово о немедленном воздаянии за веру в бодхисаттву Каннон

Престарелый монах Гё:дзэн происходил из рода Катасибэ. В те времена, когда Поднебесной управляла государыня из дворца Оварида, его отправили учиться в страну Когурё. Но страна была разграблена, и он скитался с места на место.

Однажды случилось так, что он не мог переправиться через реку, поскольку мост оказался разрушен, а лодки у него не было. [Гё:дзэн] стоял на разрушенном мосту и в сердце своем призывал Каннон. Тут какой-то старец подъехал на лодке и перевез его на ту сторону. Только успел [Гё:дзэн] ступить на берег, как старик сделался невидим. Лодка тоже мигом исчезла. Тогда [Гё:дзэн] уразумел, что старец был воплощением Каннон. Он дал обет изваять статую [Каннон] и поклоняться ей. В конце концов он попал в великую страну Тан, изваял статую и поклонялся ей день и ночь. Его называли Учителем Закона с речного берега. Никто не превосходил его крепостью духа, а Танский император относился к нему с почтением. Он вернулся обратно во втором году эры Ё:ро: вместе с посольством Японии. Он поселился в храме Ко:фукудзи и до самой смерти поклонялся без устали статуе. Воистину известно: трудно себе представить могущество Каннон.

В похвале говорится: “Престарелый монах учился в дальних странах и терпел лишения. Задумав вернуться, он не мог переправиться через реку. Стоя на мосту, в сердце своем он призывал священную [Каннон] и доверился ее могуществу. Она же обернулась старцем, пришла на помощь и мигом исчезла, когда настало время расстаться. Изваяв Каннон, [Гё:дзэн] без устали поклонялся ей”.

7. Слово о немедленном воздаянии, полученном от черепах за то, что они были отпущены на волю

Монах Гусай был выходцем из страны Пэкче. Когда Пэкче постигли несчастия, предок управителя уезда Митани, что в провинции Бинго, был в составе войска, посланного на помощь Пэкче. В то время он дал такой обет: “Если вернусь живым, то построю буддийский храм в честь небесных и земных богов”.

Ему удалось избежать всех опасностей, и он пригласил одного монаха вернуться вместе с ним. Митани - это храм, построенный этим монахом. И монахи, и миряне испытывали трепет при виде этого монаха. Для того, чтобы приобрести досточтимые статуи, он отправился в столицу, продал там имущество, купил золото с красками и на обратном пути прибыл в гавань Нанива. В ото время местный житель продавал четырех больших черепах. Монах убедил людей выкупить их и отпустить на волю. После этого он нанял судно и с двумя послушниками вышел в море. Солнце зашло, поздно ночью моряков обуяла алчность и они выбросили послушников в море около острова Кабанэ, что в Бидзэн. Потом они сказали монаху: “Немедленно прыгай в воду!” Монах пробовал отговорить их, но напрасно. Совершив молитву, он прыгнул в море. Когда он погрузился в воду до поясницы, ноги его оперлись о камень. Утром он увидел, что стоял на черепахах. Они доставили его к побережью в Битю:. Кивнув ему три раза, они скрылись. Он подумал, что спасенные им черепахи отблагодарили его.

Потом шестеро разбойников пришли в его храм, чтобы продать золото и краски. Сначала к ним вышел настоятель, чтобы оценить принесенное. Потом вышел монах и увидел их. Грабители не могли сдвинуться с места. Монах смилостивился над ними и не стал выносить наказания. Он изваял статую Будды, украсил ею пагоду и стал совершать приношения.

Впоследствии он поселился на берегу моря и наставлял путешественников. Он скончался, когда ему было более восьмидесяти лет. Даже животные не забывают о благодеяниях и отплачивают за них. И как может человек благодетельный забыть об оказанном ему благодеянии?

8. Слово о глухом, который стал слышать на оба уха, получив воздаяние в этой жизни за почитание сутры Большой Колесницы

В правление государыни, управлявшей Поднебесной из дворца Оварида, жил один человек по имени Кинунуи-но Томо-но Мияцуко Гицу:. Ни с того ни с сего он тяжко занемог, оглох на оба уха и стал мучиться от дурной болезни кожи. Шли годы, а ему не становилось лучше. Он сказал сам себе: “Мои деяния сказываются не только на моей жизни в настоящем, [скажутся они и на будущей жизни]. Лучше творить добро и умереть рано, чем жить долго и быть нелюбимым людьми”. Подметя землю [в саду] и украсив храм, он почтительно пригласил высокоученого монаха, вымыл тело, омыл его благовонной водой и приступил к чтению сутры Большой Колесницы. Тут он испытал удивительное чувство и сказал монаху: “Одним ухом я слышу имя одного бодхисаттвы. Прошу тебя только об одном: чтобы ты, высокодобродетельный, не умерял своего пыла”. Монах продолжал читать сутру, а [Гицу:] стал слышать на одно ухо. Он возрадовался и снова просил продолжать чтение. Монах продолжал читать сутру дальше, и [Гицу:] стал слышать на оба уха. Кто бы ни узнавал об этом - близко или далеко - все бывали поражены. Воистину - молитва будет услышана.

9. Слово о том, как дочь, унесенная орлом, встретилась со своим отцом в далекой стороне

При государыне, что управляла Поднебесной из дворца Итафуки в Асука-Кавара, весной, в десятый год Зайца, в одной горной деревне, что в уезде Сидзуми провинции Тадзима, росла маленькая девочка. Как-то раз, когда она ползала по двору, орел схватил ее, взмыл в небо и унес на восток. Мать с отцом кричали, плакали, стенали, но не знали, где искать ее. Поэтому они провели заупокойную службу.

Минуло восемь лет. В то время, когда Поднебесной управлял государь из дворца Нагара-но Тоёсаки, что в Нанива, осенью последней декады восьмой луны седьмого года Собаки, отец похищенной орлом девочки приехал по делам в уезд Каса провинции Тамба. Он остановился на ночлег в одном доме. Хозяйская дочь пошла к колодцу за водой. Гость хотел помыть ноги и отправился вместе с ней. У колодца собрались деревенские девочки, которые тоже пришли за водой. Они вырвали ведро у дочки хозяина и не отдавали его. В один голос они кричали: “Даже орел не сожрал тебя. Почему ты так невоспитанна?” Они бранились и колотили ее.

Побитая, девочка вернулась домой в слезах. Хозяин спросил: “Отчего ты плачешь?” Гость поведал все как было и спросил, почему девочки бранились и били ее, приговаривая, что даже орел не сожрал ее. Хозяин отвечал: “Тогда-то и тогда-то, когда я забрался на дерево, чтобы наловить голубей, с западной стороны прилетел орел с девочкой [в когтях]. Он сел в гнездо, чтобы накормить птенцов. Девочка кричала от страха. Орлята испугались и не стали клевать ее. Я услышал плач, выхватил девочку из гнезда и спустился вниз. Вот так случилось, что я воспитал девочку”. По времени происшествия гость догадался, что перед ним, несомненно, его дочь. Плача и рыдая, отец рассказал без утайки, как орел похитил ее. Хозяин поверил ему и разрешил девочке [вернуться к родителям].

О! Случилось так, что отец остановился на ночлег в доме, где находилась его дочь, и он снова обрел ее. Воистину: Небо сжалилось и помогло ему. Глубока связь между отцом и ребенком. Такие вот чудеса.

10. Слово о том, как [отец] присвоил добро сына и переродился рабочим волом, и о чуде, случившемся с ним

В давние времена в деревне Ямамура, что в уезде Соу-но Ками провинции Ямато, жил-был муж по имени Кура-но Иэгими. Как-то раз в двенадцатой луне задумал он читать сутры Великой Колесницы, дабы замолить свои грехи. Он сказал слуге: “Приведи монаха”. Слуга спросил: “В какой храм я должен пойти за монахом?” [Иэгими] ответил: “Все равно в какой. Попроси того, кого встретишь [первым]”.

Как ему и было велено, слуга вернулся домой с монахом, который повстречался ему по дороге. Иэгими благоговейно совершил приношения.

Вечером, после окончания службы, монах собрался спать и накрылся одеялом, приготовленным хозяином. Тут монах подумал: “А не лучше ли взять одеяло и уйти сейчас, не дожидаясь завтрашних подарков?” Вдруг он услышал: “Не смей брать одеяло!” В великом страхе и испуге монах оглядел дом, пытаясь найти, кто сказал это, но обнаружил лишь вола. Он стоял под навесом кладовой. Монах подошел к нему, и тот сказал: “Я - отец Иэгими. В прошлом рождении я отдал людям десять снопов риса, не спросив у сына. В наказание за грех в нынешней жизни я переродился волом. Как ты, монах, можешь с легкой душой похитить одеяло? Если сомневаешься в моих словах, приготовь мне [завтра] человеческое сидение. Я взберусь и сяду на него. Тогда убедишься, что я - его отец”. Тут монах устыдился и лег спать.

Наутро, после окончания службы, монах сказал: “Отошлите посторонних подальше”. Собрал родственников хозяина и без утайки поведал им о случившемся. Хозяин опечалился, подошел к волу, постелил ему соломы и сказал: “Если ты и вправду мой отец, ляг сюда”. Вол подогнул колени и лег. Родственники запричитали и заплакали в голос, говоря: “Воистину - отец наш перед нами”. Хозяин встал, поклонился волу и сказал: “Прощаю тебе содеянное в прошлом рождении”. Услышав его слова, вол тяжело вздохнул и заплакал. В тот же день, в час Обезьяны, он умер. А хозяин одарил монаха одеялом и другим добром, увеличивая благодеяния для своего отца. Как можно не верить в кармическое воздаяние?

11. Слово о рыбаке, которого постигло наказание в этой жизни за то, что он с детства ловил рыбу сетями

Благодетельный монах Дзио: из столичного храма Ганго:дзи по приглашению настоятеля во время летнего затворничества читал проповедь о “Сутре лотоса” в храме Ноодэра, что в уезде Сикама провинции Харима. Неподалеку от храма жил рыбак, который с детства занимался тем, что ловил рыбу длинными сетями. Однажды он вдруг стал кататься по земле в шелковичном саду своего дома. Он громко кричал: “Огонь пожирает меня!” Домашние его хотели помочь ему, но он завопил: “Не приближайтесь ко мне! Я вот-вот сгорю!”

Тогда родители его побежали в храм и попросили монаха помочь. Монах прочел заклинания, и [мучения рыбака] через какое-то время прекратились. Хакама на нем уже сгорели, и он дрожал от страха. Рыбак отправился в храм Ноодэра и покаялся в грехах перед молящимися. Переменившись в сердце своем, он отдал свои одежды и заказал чтение сутр. С тех пор он не творил зла.

В “Ганси кэкун” говорится: “В давние времена в Дзян-лин жил человек из рода Лю, который занимался тем, что продавал вареных угрей. Потом у него родился ребенок с головой угря и телом человека”. [В этой истории] говорится о том же.

12. Слово о том, как череп был спасен от попрания людьми и зверьми, и о чуде воздаяния в этой жизни

До:то: из Когурё был студентом. Он стал монахом в храме Ганго:дзи. Он происходил из дома Эма, что в Ямасиро. Во втором году эры Тайка, во втором году Лошади, он построил мост Удзи. Когда он однажды проходил по долине в горах Нара-то увидел череп, который попирали люди и звери. Жалея о том, он велел слуге Маро повесить его на дерево.

В двенадцатой луне того же года, вечером накануне Нового года, к воротам храма пришел человек. Он сказал: “Хочу видеть Маро, слугу добродетельного До:то:”. Когда Маро вышел к нему, человек сказал ему: “Благодаря состраданию добродетельного [До:то:] я обрел радостный покой. Но я могу отплатить [за доброту] лишь сегодняшней ночью”.

Вместе с Маро они пришли в его дом и сквозь запертую дверь проникли в заднюю половину, где было обильное угощение. Здесь они разделили трапезу, приготовленную для этого человека. После полуночи они услышали мужской голос, и [хозяин] сказал Маро: “Уходи скорее - сейчас придет мой старший брат, который убил меня”. Марс удивился и стал расспрашивать [хозяина]. Тот отвечал: “Давным-давно мы с братом путешествовали по торговым делам, и мне удалось нажить сорок гон серебра. Брат завидовал мне черной завистью и убил меня, а серебро взял себе. После этого многие годы проходившие мимо люди и звери наступали мне на голову. Добродетельный [До:то:] проявил сострадание и избавил меня от страданий. Я не забыл твою доброту и потому угощаю тебя”.

В эту минуту в комнату вошли мать и старший брат [этого человека], чтобы поклониться духам умерших. Увидев Маро, они удивились, испугались и спросили - почему он здесь. Он им все рассказал. Мать закричала на старшего сына: “Ты убил моего любимого сына! Это был вовсе не разбойник!” Она поблагодарила Маро и предложила ему еду и питье. Когда Маро вернулся, он рассказал обо всем монаху [До:то:].

Даже дух покойника и его белые кости [не забывают вернуть долг]. Как же ныне живущий может забыть о возвращении долга?

13. Слово о женщине, которая творила праведное, ела травы горных отшельников и вознеслась на небо в своем нынешнем теле

В деревне Нурибэ уезда Уда провинции Ямато жила удивительная женщина. Она была наложницей Нурибэ-но Мияцуко Маро из того же уезда. С рождения она творила праведное, от рождения же жила по вере своей. Детей у нее было семеро. Она была очень бедна, еды не хватало, и в прокорме детей положиться ей было не на кого. Одежды у нее не было, и она делала ее из коры глицинии. Каждый день она принимала ванну, чтобы очиститься телом, и надевала лохмотья. Она взяла за привычку ходить в поле и собирать травы, жила же в доме и постоянно его убирала. Собрав травы и приготовив их, звала детей. Усевшись прямо, она чинно принималась за еду, улыбалась и ласково разговаривала. Так поступала она всегда, придерживаясь того душой и телом. Своим удивительным поведением она напоминала небесного гостя.

Во времена [правления государя из] дворца Нагара-но Тоёсаки, что в Нанива, в первый год Тигра, божественные отшельники откликнулись. Весной она собирала травы в поле. Поев трав отшельников, она вознеслась на небо.

Верно знаю: хоть она и не ведала о Законе Будды, но любила жизнь праведную, и божественные отшельники откликнулись. В сутре “Сё:дзин нё:монкё:” говорится о том так: “Живя в миру, можно достичь пяти добродетелей, если подметать сад с праведным сердцем” .

14. Слово о воздаянии в этой жизни и о чуде, случившемся с монахом, который сутру “Сингё:” усердно читал

Сака Гигаку был родом из Пэкче. Когда эта страна была разгромлена, а случилось это тогда, когда Поднебесной управляла государыня из нового дворца Окамото, он перебрался в нашу страну и поселился в храме Кудара, что в Нанива. Росту в монахе было семь сяку. Он усердно вникал в учение Будды и с благоговением читал сутру “Синханнякё:”.

В то время в том же самом храме жил монах Эги. Как-то ночью он вышел наружу и увидел, что келья [Гигаку] ярко освещена. Монах удивился, проковырял дыру в бумажном окне и увидел Гигаку - он сидел прямо и читал сутру. Изо рта у него исходило сияние. Эги удивился и затрепетал, наутро совершил покаяние и рассказал монахам об увиденном.

Позднее Гигаку поведал ученикам: “Как-то вечером прочел я сто раз сутру "Сингё:". Когда открыл глаза, увидел, что все четыре стены исчезли, сад перед собой вижу. Не по себе мне стало. Вышел из кельи, обошел храм, обратно вернулся - стены и двери на место встали. Когда же сутру "Сингё:" еще раз прочел, снова сквозь стены пройти смог. То было чудо, сотворенное сутрой "Синханнякё:"”.

В похвале говорится: “Слава сыну Шакьямуни! Много он слышал и Учение распространял далеко. В затворничестве читал он сутры и внутренний его взор был всепроникающ. Видом тих и спокоен, он производил движение. Он проходил через стены кельи и получал сияние”.

15. Слово о том, как злодей был наказан в этой жизни за то, что он преследовал монаха, просившего подаянием

Давным-давно, во времена старой столицы, жил один глупец. Он не верил в карму. Однажды он увидел, как монах просит подаяние, пришел в ярость и решил схватить его. Монах убежал на залитое водой поле, но [злодей] догнал его и схватил. Тут монах не выдержал и проклял его. Глупец же упал на землю и стал кататься, как сумасшедший. А монах убежал так далеко, что не мог видеть его.

У этого [глупца] было два сына. Чтобы снять проклятие с отца, они отправились в храм и попросили о том монаха. Однако, когда тот узнал об обстоятельствах дела, то отказался прийти. Еще и еще раз сыновья с даром просили спасти их отца. Наконец он согласился. Как только он прочел начало главы “Каннонбон”, [глупец] освободился от проклятия. После этого он обрел веру и стал зла избегать, а добро - творить.

16. Слово о том, как человек, не обладавший состраданием, был наказан в этой жизни за то, что он сдирал шкуру с живых зайцев

В провинции Ямато жил один мужчина. До сих пор неизвестно, где он родился и как было его имя. С самого рождения он не обладал состраданием и радовался, когда убивал живое. Он ловил зайцев, сдирал с них шкуру и потом отпускал в поле.

Прошло немного времени, и все тело его покрылось ужасными нарывами, кожа загноилась, и страдания его не знали примера. Излечиться он не смог и умер в стенаниях.

Близок час воздаяния в этой жизни! Подумай о себе и будь добр [к другим]. Нужно быть сострадательным.

17. Слово о страданиях во время войны, о почитании статуи бодхисаттвы Каннон и о воздаянии в этой жизни

Оти-но Атаэ был предком управителя уезда Оти, что в провинции Иё. Его послали на помощь Пэкче, и во время войны он попал в плен к танским воинам. Так он оказался в стране Таи.

Восемь [японских воинов] жили там на одном острове. Они раздобыли статую Каннон. Они поклонялись ей и молились. Сговорившись, они тайно срубили дерево, сделали лодку и бережно доставили на нее статую. Каждый из них принес Каннон свою молитву [о счастливом возвращении] и поклонился ей. Западный ветер принес их прямо на [остров] Цукуси.

При дворе узнали о случившемся и потребовали [воинов] для расспросов. Государя тронул их рассказ и он спросил, чего они желают. Оти-но Атаэ сказал: “Хочу, чтоб был образован уезд, а я бы управлял им”. Государь позволил.

На земле уезда [Оти-но Атаэ] выстроил храм и поместил в него ту самую статую. С тех пор его потомки почитают ее.

[Судьба Оти-но Атаэ] устроилась могуществом Каннон и его верой. Даже деревянная статуя матери Дин-Ланя выглядела как живая, даже женщина на картине, которую возжелал монах, ответила ему. Как же бодхисаттва может не откликнуться [на молитву]?

18. Слово о запоминании “Сутры лотоса” и о чудесном воздаянии в этой жизни

В давние времена в уезде Кадзураки-но Ками земли Ямато жил обожатель “Сутры лотоса”. Происходил он из рода Тадзихи. С самого рождения он был крепок умом и к восьми годам мог прочесть наизусть всю “Сутру лотоса” за исключением одного иероглифа. Даже после того, как ему исполнилось двадцать лет, он не мог запомнить его.

Как-то раз он стал каяться в грехах перед статуей Каннон, и было ему видение. Некий человек сказал ему: “В давние времена, в прошлом рождении ты был сыном Кусакабэ-но Сару из уезда Вакэ земли Иё. Однажды ты читал “Сутру лотоса”, сжег лампой один иероглиф и не смог прочесть его. Теперь иди туда и убедишься”.

[Обожатель] открыл глаза в удивлении и сомнениях и сказал родителям: “Я должен отправиться в Иё по неотложному делу”. Родители позволили.

[Обожатель] отправился в путь и достиг дома Сару. Он постучал в ворота и попросил открыть ему. Вышла некая женщина, она улыбалась. Вернувшись в дом, она сказала хозяйке: “У ворот стоит гость. Лицом он - как ваш покойный сын”. Услышав это, хозяйка вышла посмотреть на него и убедилась, что он точь-в-точь, как ее покойный сын. Уже и хозяин увидел его и спросил: “Кто ты такой?” Тот сказал, откуда он. Гость тоже расспросил хозяина. Хозяин без утайки рассказал о своем роде. Тут [обожатель] уразумел, что перед ним его родители в прошлом рождении. Он встал на колени и поклонился им. Сару любезно пригласил его пройти в дом, усадил на почетное место и спросил, глядя прямо в глаза: “Может быть, ты дух нашего покойного сына?” Гость тогда без утайки поведал о своем видении и признал в пожилых супругах своих родителей в прошлом рождении. Сару же стал рассказывать ему о прошлом, говоря: “Нашего покойного сына звали так-то и так-то, вот его комната, вот сутра, что он читал, вот его кувшин”. Зайдя в комнату, сын взял в руки “Сутру лотоса”, раскрыл ее и увидел: тот иероглиф, который он не мог запомнить, был сожжен лампой. Он покаялся [в своем недосмотре], вписал недостающий знак и смог теперь читать наизусть [всю сутру]. Родители и сын посмотрели друг на друга, удивились и возрадовались. [С тех пор] обожатель всегда исполнял свой сыновний долг и не забывал о родителях.

В похвале говорится: “Благославен род Кусакабэ, [чей сын] искал Путь и читал сутру и в прошлой, и в нынешней жизни. Он неустанно читал наизусть сутру и в этой жизни служил двум отцам. Его доброе имя стало известно потомкам. Такое бывает со святым, но не с простым человеком. Истинно говорю - [чудо сотворено было] священной “Сутрой лотоса” и всемогущей Каннон. В сутре “Дзэнъаку ингакё:” говорится в подтверждение: “Хочешь знать причины в прошлом - взгляни на плоды настоящего. Хочешь знать будущее воздаяние - взгляни на дела нынешние”.

19. Слово об издевательстве над человеком, “Сутру лотоса” читавшем, и о немедленном искривлении рта

В давние времена в провинции Ямасиро жил монах, не прошедший посвящения. Имя его неизвестно. Он взял за обычай постоянно играть в го. Однажды он играл в го с мирянином. К ним подошел нищий. Он читал “Сутру лотоса” и просил подаяние. Услышав его, монах стал безжалостно высмеивать его и издеваться. Он кривил рот и подражал голосу [нищего]. Увидев это, мирянин был поражен и при каждом ходе говорил: “Чудовищно! Ужасно!” Мирянин всякий раз выигрывал, а монах всякий раз проигрывал. Вдруг тут/ /же, на месте, рот монаха искривился. Никакие снадобья не могли излечить его.

В “Сутре лотоса” говорится в подтверждение: “У того, кто станет безжалостно смеяться и издеваться [над этой сутрой], рот - искривится, нос - провалится, руки-ноги станут кривыми, глаза - косыми”. Лучше, чтобы тобой завладели злые духи и ты нес чепуху, чем ругать читающего “Сутру лотоса”. Нужно быть осмотрительным со словами.

20. Слово чудесное о том, как монах присвоил дрова для кипячения воды и переродился быком

Сака Эсё: был монахом из храма Энго:дзи. Однажды он взял себе вязанку хвороста, предназначавшуюся для того, чтобы согреть воду [для мытья монахов]; взял ее да так и умер.

В храме была корова. Она родила бычка. Когда тот подрос, его стали впрягать в повозку, на которой он, не зная отдыха, возил дрова. Как-то раз бычок тащил повозку в храм. Какой-то монах, стоявший у ворот храма, сказал: “Хотя Эсе: хорошо читал сутру “Нэхангё:”, повозку он возит плохо”. Услышав его слова, бычок заплакал, испустил глубокий вздох да тут же и умер. Погонщик обвинял монаха: “Ты проклял его - вот он и сдох”. Он схватил его и отдал властям. Чиновник хотел было допросить монаха, но его поразили необычайное благородство лица, совершенство тела и сияние, исходившее от него. Скрытно провел он монаха в чистую комнату, усадил его, позвал живописцев и сказал так: “Нарисуйте лицо монаха как оно есть, с тщанием, а [картину] принесите мне”. Живописцы исполнили повеление и принесли [картины] чиновнику. Тут чиновник увидел, что на всех была изображена бодхисаттва Каннон. Сам же монах вдруг куда-то исчез.

Истинно говорю - сама Каннон подала знак. Тут и сомневаться нечего.

Пусть голодный лучше ест песок и землю, чем станет есть то, что принадлежит монахам, проживающим в храме. Поэтому в сутре “Дайхо:то:кё:” говорится в подтверждение: “Я спасу того, на ком четыре тяжких и пять смертных грехов. Но не спасу того, кто грабит монахов” .

21. Слово о наказании в этой жизни за безжалостное взваливание на лошадей непомерных тяжестей

В давние времена в провинции Кавати жил торговец дынями. Звали его Исовакэ. Он нагружал на лошадей непомерные тяжести. Когда лошадь не могла сдвинуться с места, он злобно хлестал ее, понуждая идти. У лошади, изможденной перевозкой тяжестей, из глаз текли слезы. Продав дыни, он убивал лошадь. Так он убил много лошадей. Как-то раз только он заглянул в кипящий котел, как оба его глаза [упали туда] и сварились. Близко воздаяние в этой жизни! Нужно верить в карму. Видишь животных - [а на самом деле] это наши родители в прошлом. Мы проходим через шесть путей жизни и четыре формы рождения и потому нельзя не быть сострадательным.

22. Слово о ревностном постижении учения Будды, проповеди его Закона на благо всеобщее и о чуде, явленном на смертном одре

Покойный монах До:сё: принадлежал к роду Фунэ, а происходил он из провинции Кавати. Получив государево повеление, он отправился изучать учение Будды в великую страну Тан. Там он встретился с Сюань-цзаном, достигшим трех вершин совершенства, и стал его учеником. Сюань-цзан сказал ученикам: “Человек сей вернется на родину и многих учить будет. Отнеситесь к нему со вниманием и учите его как подобает”. Выучившись, [До:се:] вернулся в свою страну, построил храм Дээнъиндзи и жил там. Его добродетели достигли несравнимого совершенства, а мудрость сияла, как зеркало. Странствовал всегда и повсюду, Закон распространяя и людей обращая. В конце концов поселился в Дзэнъиндзи и растолковывал ученикам привезенные им сутры. Когда подошло время умирать, он омыл тело, переоделся в чистое и уселся прямо, лицом обратившись к западу. Сияние заполнило комнату. Он открыл глаза, позвал ученика Титё: и сказал: “Ты видел сияние?” Тот ответил: “Да, видел”. Монах строго сказал: “Не рассказывай о том всуе”. Рано утром сияние покинуло комнату и осветило сосну в саду храма. Прошло еще немного времени, и сияние улетело на запад. Титё: удивлялся и трепетал. Высокодобродетельный [До:сё:] мирно скончался, обратившись лицом к западу. Верно говорю - он переродился в Земле Пречистой Радости.

В похвале говорится: “Добродетелен был [До:се:] из рода Фунэ, вдалеке искал он сокровища Закона. Это был человек святой, а не как все. Он умер, излучая сияние”.

23. Слово о злодее, который пренебрегал сыновним долгом по отношению к своей матери и навлек на себя наказание в этой жизни

В уезде Соу-но Ками провинции Ямато жил злодей. Его настоящее имя неизвестно. Люди называли его Миясу. В те времена, когда государь из дворца Нанива управлял Поднебесной, он стал студентом. Он изучал книги ради забавы, а о собственной матери не заботился. Мать взяла у него взаймы риса, но не смогла вернуть долг. Миясу же негодовал и торопил ее. При этом он сидел на высокой подушке, а мать - на полу.

Друзья не могли спокойно смотреть [на его непочтительность]. Они говорили: “Добрый человек, почему ты пренебрегаешь сыновним долгом? Другие [сыновья] ради спасения родителей строят пагоды, вырезают статуи будд, переписывают сутры, приглашают монахов на время летнего уединения. Ты богат, и у тебя вдоволь риса, которым ты можешь ссужать. Почему ты не почитаешь мать - ведь это против того, что написано в книгах?” Миясу не слушал их и говорил: “Оставьте меня”. Тогда они вернули долг матери, разом встали и тут же ушли.

Мать же заголила грудь, горевала и плакала, говоря: “Когда растила тебя, не знала отдыха ни днем, ни ночью. Вижу, как другие дети исполняют свой сыновний долг. Я думала, что смогу так же опираться на тебя, но взамен этого терплю одни унижения. Не таким хотела я видеть тебя. Я отдала тебе рис, ты же расплатись за молоко, которым я выкормила тебя. С сегодняшнего дня связь между матерью и сыном прерывается. Пусть Небо знает это, пусть Земля знает. О, как мне печально и горько!”

Не говоря ни слова, Миясу поднялся, пошел в заднюю половину дома, взял бумаги, на которых были записаны его должники, и сжег их в саду. Потом ушел в горы. Разум его помутился, волосы растрепались, тело покрылось ранами. Он бегал туда-сюда, как одержимый, а когда вернулся обратно, то в своем доме жить не стал. Три дня спустя вдруг случился пожар. Дом, кладовая - все разом сгорело. Его жене и детям стало негде жить. Некому было помочь Миясу, и он умер от голода и холода.

Как можно не верить, что воздаяние в этой жизни - рядом? Потому-то в сутре и говорится: “Тот, кто не исполняет сыновнего долга, провалится в ад, а тот, кто заботится о своих родителях, - вознесется до Пречистой Земли”. Об этом говорит Татхагата, и это слова истины, возглаголенные [учением] Махаяны.

24. Слово о дурной женщине, которая не исполняла дочерний долг, чем навлекла на себя мучительную смерть в этой жизни

В старой столице жила дурная женщина. Имя ее неизвестно. Она не исполняла свой дочерний долг и не любила свою мать. В постный день ее мать не стала готовить еду и пошла к дочери, чтобы попросить постной еды там. Дочь же сказала: “Сейчас мы с мужем собираемся вкусить постной еды сами. Кроме нее, у нас ничего нет, и мне нечего предложить тебе”.

С матерью был ее маленький ребенок. Вернувшись домой, она прилегла, потом выглянула на улицу и увидела возле дороги сверток с едой. Она подобрала его и утолила голод и, усталая, легла спать.

Поздно ночью к ней постучался какой-то человек. Он сказал: “Твоя дочь кричит в голос, потому что гвоздь пронзил ее грудь. Она скоро умрет. Ты должна пойти к ней”. Однако мать спала от усталости так крепко, что не смогла пойти к ней и помочь. Ее дочь умерла, так и не увидев ее. Так она и умерла, не сумев исполнить свой дочерний долг. Лучше отдать матери свою долю и умереть, чем умереть, не служа ей.

25. Слово о чуде, случившемся с преданным и бескорыстным министром, отмеченным небесами и вознагражденным ими

Покойный тю:нагон О:мива-но Такэти Маро, носивший младший третий ранг, был преданным министром у великой государыни. В записи говорится: “Во второй луне седьмого года эры Акамидори, в седьмой год Дракона был издан указ государыни, согласно которому чиновники должны подготовиться к путешествию государыни в Исэ к третьему дню третьей луны”.

Тю:нагон подал докладную с предупреждением, ибо опасался, что будет нанесен ущерб полевым работам. Государыня не послушала его и собиралась совершить поездку. Тогда [тю:нагон] вернул свой головной убор государыне и вновь предупреждал ее: “Сейчас - время земледельческих работ. Не нужно совершать поездку”.

Когда наступила засуха, он отвел воду со своих полей на поля крестьян. Когда же и эта вода иссякла, небесные боги откликнулись, и бог-Дракон ниспослал дождь. Он прошел только над его полями, а над другими землями не пролился. Яо послал облака, а Шунь - дождь. Воистину - велики были преданность и добродетели [тю:нагона].

В похвале говорится: “Достоин восхищения [тю:нагон] из рода О:мива. С детских лет он любил учиться, обладал преданностью и человеколюбием. [Его сердце] было чистым и незамутненным. Он делал людям доброе, поливал чужие поля в ущерб собственным. За это был послан дождь [на его поля]. Добрая слава о нем будет передаваться всегда”.

26. Слово о бхикшу, который соблюдал заповеди, творил праведное и обрел чудотворческие силы в этой жизни

Во времена правления великой государыни [Дзито:] жил- был монах из Пэкче по имени Тадзе:. Он жил в горном храме Хо:ки, что в уезде Такэти. С усердием предавался он самосовершенствованию, а главным делом было лечение болезней. Те, на ком лежала печать смерти, воскресали. Он постоянно читал заклинания над больными.

Однажды с ним случилось чудо. Для того, чтобы сломить ветку ивы, он забрался на дерево, ставя один посох на другой. Посохи не падали, как будто были вставлены один в другой.

Государыня почитала его и постоянно одаривала его едой. Люди верили в него и почитали. Достиг же он того самосовершенствованием. Славное имя его знали в местах далеких, а сострадание и добродетели навсегда составят ему славу славную.

27. О некоем злобном монахе, разрушившем столб в храме и навлекшем на себя наказание"

Шарамана Исикава не прошел посвящения и не имел монашеского имени. Его имя в миру тоже неизвестно. Его называли шраманой Исикава, поскольку его жена происходила из уезда Исикава провинции Кавати. Лицом он а сердцем - вор. Однажды он ложно объявил, что собирается построить храм, собрал пожертвования, а потом потратил их вместе с женой на что-то еще. Однажды он жил в храме Цукиёнэ, что в уезде Симасимо провинции Сэццу. Там он разрушил столб в храме и сжег его, опорочив Закон. Никто не превосходил его [неправедностью].

В конце концов он добрался до деревни Адзики в уезде Симасимо. Там он вдруг занемог. В голос вопил он: “Горю! Горю!” и подпрыгивал на двенадцать сяку. Собрались люди. Кто-то спросил: “Отчего ты так вопишь?” Тот ответил: “Адский огонь сжигает меня - больно мне. Не спрашивайте ничего”. Он умер в тот же день.

Как печально! Воздаяние - не пустой звук. Нужно быть осмотрительным! В сутре “Нэхангё:” говорится в подтверждение: “Если кто-то будет творить добро, его имя станет известно небожителям, имя же злодея запомнят в аду. А все потому, что воздаяния избежать нельзя”.

28. Слово о чтении заклинаний “Кудзякуо:”, обретении в этой жизни сил чудотворных горного отшельника и о вознесении на небо

Э-но Убасоку происходил из рода Кама-но Энокими. Сейчас [этот род] зовется Такакамо-но Асоми. Он родился в деревне Тихара, что в уезде Кадзураки-но Ками провинции Ямато. С рождения он был мудр, был первым в учении и жил с верой в Три Сокровища. Он мечтал летать на пятицветном облаке за краем необъятного неба, быть званым во дворец горных отшельников, отдыхать в Саду вечности, лежать среди цветов и вдыхать живительный воздух. Поэтому, когда ему было уже около пятидесяти лет, он поселился в пещере, сплел одежду из трав, пил росу с сосновых иголок, купался в источниках чистых, смывая с себя грязь мира желаний и читал заклинания “Кудзякуо:”. Он обрел силы чудотворные, повелевал духами и богами.

Однажды он созвал духов с богами и сказал им так: “Постройте мост в провинции Ямато между горами Канэ и Кадзураки”. Боги опечалились, и при государе, который правил Поднебесной из дворца Фудзивара, бог горы Кадзураки по имени Хитокото Нуси-но О:ками сошел с ума и оклеветал его: “Э-но Убасоку хочет свергнуть государя”. Государь повелел своим людям схватить его, но тот сотворил чудо, и они никак не могли поймать его. Тогда они схватили его мать. Чтобы ее отпустили, Э-но Убасоку выдал себя. Его сослали на остров Идзу.

Однажды он прошел по морю, как по суху. Он вскарабкивался на гору высотой в десять тысяч дзё и летал там, словно феникс. Днем волей государя он оставался на острове, а ночью отправлялся на гору Фудзи в Суруга и там подвижничал. Чтобы вымолить освобождение от тяжкого наказания и оказаться поближе к государю, он взбирался на Фудзи по лезвию меча.

Три печальных года прошло с тех пор, как [Э-но Убасоку] сослали на остров. И тогда раздался глас сострадания, и в первой луне первого года эры Тайхо:, в восьмой год Быка, он смог приблизиться к государю. В конце концов он стал святым и вознесся на небо.

Монах До:сё: из нашей страны по высочайшему повелению отправился в великую страну Тан, дабы изучать Закон [Будды]. Пять сотен тигров призвали его, и он дошел до страны Силла, чтобы рассказывать им в горах о “Сутре лотоса”. Кроме тигров там оказался некий муж, который задавал вопросы по-японски. До:сё: спросил: “Кто ты такой?” Тот ответил: “Я - Э-но Убасоку”. До:сё: подумал, что этот святой - из нашей страны и спустился к нему со своего высокого места, но тот уже исчез.

Э-но Убасоку проклял бога Хитокото Нуси-но О:ками, и тот не освободился от проклятия до сих пор. Много сотворил чудес [Э-но Убасоко] - всех и не перечесть. Верно говорю - Закон Будды творит чудеса. Подвижнику от тех чудес да воздастся.

29. Слово о наказании мучительной смертью в этой жизни злодея, который разбил принадлежавшую монаху чашку для сбора подаяний

Сирагабэ-но Имаро жил в уезде Ода провинции Битю:. С рождения он был зол и не верил в Три Сокровища. Однажды к нему подошел монах и попросил подаяние. Имаро ничего не подал ему, но стал издеваться над ним, разбил чашку и прогнал.

Потом [Имаро] отправился в другую деревню. На полпути туда разыгралась буря. [Имаро] спрятался в чьем-то амбаре. [Амбар же вдруг] обрушился, и Имаро был погребен под руинами.

Верно говорю - близко воздаяние в этой жизни. Нужно быть осмотрительным! В сутре “Нэхангё:” говорится в подтверждение: “Все злые дела происходят от злого ума”. В шастре “Дайдзё:бурон” говорится: “Если с сострадательным сердцем подать хотя бы одному, то добродетель твоя станет большой, как Земля; если же подать всем, рассчитывая на выгоду, то воздаяние будет, как горчичное зерно. Лучше спасти одного, кто находится в опасности, чем подать подаяние всем”.

30. Слово о чудесном наказании за безжалостное присвоение вещей и за неправедные поступки

Касивадэ-но Оми Хирокуни был помощником управителя уезда Мияко провинции Будзэн. В те времена, когда Поднебесной управлял государь из дворца Фудзивара, осенью второго года эры Кэйун, пятнадцатого дня девятой луны второго года Змеи, Хирокуни скоропостижно скончался. На четвертый день, в час Обезьяны, он ожил и рассказал: “Пришли за мной два посланца - муж взрослый и отрок. Прошел я с ними путь в два перегона. По дороге встретилась нам широкая река, и мы переправились через нее по мосту, золотом изукрашенному. От моста отправились дальше и попали в страну диковинную. Я спросил у посланцев: “Что это за страна”? Отвечали: "Это южная страна". Когда дошли до столицы, восемь вооруженных стражников повели нас. Впереди показался золотой дворец. Вошли в ворота дворцовые и увидели Царя. Он сидел на/ /золотом троне. Царь сказал мне: "Я позвал тебя по наущению твоей жены". Он позвал некую женщину. Я узнал в ней покойную жену. Железные гвозди пронзали ее от макушки до зада и от лба до шеи, а железная цепь сковывала руки и ноги. Восемь мужей тащили ее. Царь спросил: "Ты узнаешь эту женщину?" Я отвечал: "Да, это моя жена". Тогда он спросил: "Ты знаешь, в чем она тебя обвиняет?" Ответил: "Не знаю". Я спросил женщину, и она ответила: "Сейчас скажу. Ты выгнал меня из дому, и потому я испытываю злобу, ненависть и ярость". Царь сказал мне: "На тебе греха нет. Возвращайся домой. Но не смей рассказывать всуе о Стране Мертвых. Если хочешь увидеть отца, ступай на юг".

Пошел я и вправду увидел отца. Он стоял и обнимал раскаленный медный столб. Тридцать семь гвоздей пронзали его тело. Каждый день его били железной палкой: триста раз утром, триста - днем и триста - вечером. Всего же получалось девятьсот раз.

Я увидел его и горестно спросил: "О отец! За что ты принимаешь такие муки?" Отец сказал: "Мой сын! Разве ты не знаешь? Чтобы накормить жену и детей, я убивал животных, заставлял отдавать десять рё: тканей за взятые у меня взаймы восемь, давал взаймы малый гон риса, а брал большой гон, отнимал у должников их добро. Я путался с чужими женами, не заботился о родителях, не почитал старших, оскорблял тех, кто не был рабами. За эти грехи в мое маленькое тело забили тридцать семь железных гвоздей, каждый день меня бьют железной палкой девятьсот раз. Какая боль, какие страдания! Когда же мои грехи будут искуплены? Когда мое тело обретет покой? Для искупления грехов моих скорее приступай к изготовлению статуй будд, переписывай сутры. Помни о том всегда. Седьмого дня седьмой луны я обернулся змеей, и, голодный, хотел вползти в твой дом. Палкой ты выбросил меня вон. Пятого дня пятой луны я обернулся рыжим щенком и прибежал к твоему дому. Ты же кликнул Исэ, натравил его на меня, и я вернулся голодным и усталым. Но когда я кошкой и пришел в твой дом в первый день Нового года, ты дал мяса и другой еды, и я насытился на три года. Я больше не отличаю старшего брата от младшего, высокого от низкого. Я стал псом, пожирающим собственную слюну. И снова я обернусь рыжим щенком!"

Если совершить приношение в один се: риса, [после смерти] будешь иметь еды на тридцать дней; если совершить приношение в одну одежду, [после смерти] будешь одет год. Тот, кто заказывает чтение сутр, станет жить в восточном золотом дворце, а потом будет рожден на том небе, на котором пожелает. Тот, кто изготавливает статуи будд, родится в западной Пречистой Земле вечной жизни. Тот, кто отпускает на волю животных, родится в северной Пречистой Земле вечной жизни. Кто постится день, будет иметь еду на десять лет.

Устрашенный воздаянием за добрые и злые дела, я отправился обратно. Дошел до моста, но стражник, охранявший ворота, преградил путь и сказал: "Кто зашел сюда, не возвращается". Я бродил там, пока не появился отрок. Увидев его, стражник упал на колени. Отрок позвал меня, провел к боковым воротам и распахнул их. Когда я выходил, он сказал: "Поспешай поскорее". Я спросил его: "Кто ты?" Тот ответил: "Знай: я - сутра "Кандзэонгё:", которую ты переписал еще мальчиком". Сказал так и удалился. Посмотрел - а я уже ожил”.

Хирокуни записал и поведал, как он попал в Страну Мертвых и убедился в воздаянии за добрые и злые дела. Его рассказ подтверждает то, о чем много говорится в сутрах Великой Колесницы. Кто усомнится в том? Потому-то в подтверждение и говорится в сутре: “Сладкая роса настоящего оборачивается железными гвоздями в будущем”.

Чтобы искупить грехи отца, Хирокуни изготавливал статуи будд, переписывал сутры и совершал приношения Трем Сокровищам, исполняя сыновний долг. С тех пор он отринул зло и жил праведно.

31. Слово о ревностном почитании Каннон, молитвах о богатстве и о даровании счастья в этой жизни

В те времена, когда бывший государь Се:хо: О:дзин Сё:му управлял Поднебесной из дворца Нара, Митэсиро-но Адзумабито отправился в горы Ёсино дабы исполнять Закон [Будды] и молиться о богатстве. Прошло три года. Он молился, призывая Каннон, и говорил: “Намас! Прошу тебя: дай мне десять тысяч кан медных монет, десять тысяч коку белого риса и много красивых женщин”.

В то время у Авата-но Асоми, носившего младший третий ранг, была дочь, которая еще не познала мужчину и не была замужем. Вдруг она захворала, находясь в их доме в Хиросэ. Она часто болела, страдала и никак не могла выздороветь. Авато послал восемь гонцов на все восемь сторон, чтобы они позвали монахов и упасака. Они встретили Адзумабито и, поклонившись ему, просили читать его заклинания. Сила заклинаний вылечила дочь. Она полюбила Адзумабито и отдалась ему. Ее родственники схватили Адзумабито и заперли его. Дочь же не могла сдержать своей любви - плакала и не отходила от того места, [где он был заточен]. Родственники посоветовались и освободили Адзумабито, отдали ему в жены дочь и сделали его наследником всех богатств дома. Посовещавшись, ему пожаловали пятый ранг.

Прошло сколько-то лет, и его жена оказалась при смерти. Она сказала младшей сестре: “Я умираю. У меня есть одна просьба. Выслушаешь ли ее?” Сестра отвечала: “Сделаю, как ты того пожелаешь”. Старшая сестра сказала: “Я никогда не забуду благодеяния Адзумабито. Отдай за него свою дочь, чтобы она стала хозяйкой в Доме”. Младшая сестра выполнила ее волю, отдала дочь замуж за Адзумабито, и та стала хозяйкой в доме.

Адзумабито была дарована счастливая судьба в этой жизни. Достиг он того своими молитвами чудотворными, обращенными к всемогущей Каннон. Кто в том усомнится?

32. Слово о воздаянии в этой жизни за веру в Три Сокровища, почитание монахов и чтение сутр

В девятой луне четвертого года эры Дзинки, в четвертый год Зайца, государь Сё:му охотился со свитой на горе Ямамура в уезде Соу-но Ками. Один олень скрылся в крестьянском доме в деревне Хосомэ. Не зная, что к чему, его обитатели убили оленя и съели его. Потом уже и государю это стало известно, и он отправил своих слуг, чтобы они схватили их. Они схватили и мужчин, и женщин, всего числом более десяти. Те дрожали от страха, и некого им было попросить о помощи. Они уповали лишь на божественную силу Трех Сокровищ - она одна могла помочь им в беде.

Услышав, что статуя Будды высотой в один дзё и шесть сяку из храма Дайандзи часто откликается на молитвы, они послали некоего человека в храм и просили [монахов] читать сутры. И еще они просили так: “Когда нас поведут к чиновникам, откройте южные ворота храма, чтобы мы могли с жаром молитвы возносить. И просим еще: когда нас приведут во дворец государев, звоните в колокол”.

Монахи сделали так, как их просили: звонили в колокол, читали сутры и открыли ворота, чтобы [крестьяне] могли молиться. В сопровождении государевых слуг их повели [во дворец]. Их заточили в комнату для стражников. В это время родился принц. Государь возрадовался и всех преступников в Поднебесной помиловал, наказывать не стал. Вместо того чиновники раздавали людям подарки, и ликованию не было конца.

Верно говорю - [крестьян помиловали] благодаря заступничеству статуи высотой в один дзё и шесть сяку и благодаря добротворящему чтению сутр.

33. Слово о чуде, случившемся с женой, которая принесла обет в честь покойного мужа, и об изображении Будды, которое явило чудо и не сгорело в огне

В храме Хата, что в уезде Исикава провинции Кавати, есть рисованное изображение Амида. Жители этой деревни рассказывают, что в давние времена в окрестностях храма жила одна мудрая женщина. Имя ее неизвестно. В тот день, когда ее муж был уже на пороге смерти, она принесла обет в том, что сделает изображение будды [Амиды]. Но по бедности она не могла выполнить этот обет. И так минуло много лет и много лун.

Наконец как-то осенью она собрала неубранные колосья, потом пригласила живописца и впервые совершила приношения духу умершего. Она плакала и горевала. Живописец же проникся ее чувствами и нарисовал прекрасное изображение. После освящения изображение поместили в золотой павильон храма, где женщина постоянно поклонялась ему.

Потом случилось так, что вор поджег павильон, и он весь сгорел. Осталось только изображение будды, которому не было нанесено ущерба. Видно, это [будды] помогли женщине.

В похвале говорится: “Как хорошо, что женщина исполнила свой долг и провела осенью поминальную службу! Истинно говорю - глубоки были ее чувства. Хоть пламя и бушевало, а досточтимое изображение огонь не тронул. Помощь Неба умом не понять”.

34. Слово о том, как украденные шелковые одежды были возвращены благодаря молитвам бодхисаттве Mё:кэн

В давние времена перед храмом Кисакибэ, что в уезде Атэ провинции Кии, стоял дом. Воры похитили десять шелковых одежд [у его владельца]. Он же доверился бодхисаттве Мё:кэн и стал молиться [о6 их возвращении]. Похищенные одежды были проданы торговцу из Ки. Не прошло и семи дней, как вдруг поднялся сильный ветер, и одежды были доставлены к югу на спине оленя в сад домовладельца. Человек же, их купивший, узнал про то, что эти одежды были ворованными, не стал ничего предпринимать и не требовал вернуть их ему. Случаются и такие вот чудеса.

35. Слово о чуде чудном, случившемся с монахиней, что изобразила Будду в благодарность за четыре вида благодеяний

В деревне Югэ, что в уезде Каваэ провинции Кавати, жила одна добродетельная монахиня. Имя ее неизвестно. Она поселилась в горном храме в Хэгури. Она возглавила общину и в благодарность за четыре вида благодеяний почтительно изобразила Будду и шесть путей жизни. После освящения [изображение] поместили в храме.

Как-то монахиня отлучилась по делам. За это время досточтимое изображение было похищено. Монахиня горевала и плакала, но найти его не могла. [Но] она продолжала наставлять паству. Вместе с другими отправилась она в Нанива, задумав отпускать животных на волю. Когда уже собрались возвращаться, увидели корзину, висевшую на дереве, из которой слышались голоса разных тварей. Поняв, что там находятся живые твари, [монахини] непременно хотели выкупить их и отпустить на волю. Они остановились там и стали поджидать хозяина. Через какое-то время он вернулся. Тогда монахини сказали ему: “Мы слышали голоса животных в корзине. Хотим выкупить их. Поэтому и дожидались тебя”. Хозяин корзины отвечал: “Там никого нет”. Монахини не отступались. Тогда торговцы с рынка рассудили так: “Нужно открыть корзину”. Хозяин корзины испугался и убежал, бросив ее. Когда же корзину открыли, в ней оказалось похищенное изображение. Монахини закричали от радости и заплакали. Они сказали, обливаясь слезами: “Мы утеряли это изображение и искали его день и ночь. Теперь мы нежданно обрели его. Какая радость!” Торговцы с рынка прослышали обо всем и восхищались.

Счастливые монахини отпускали животных на волю и проводили поминальные службы. Они поместили [изображение] в прежнем храме, где ему поклонялись и монахи, и миряне. Такие вот чудеса.

Свиток 2-й

Записал шрамана Кё:кай из храма Якусидзи, что в правой части Нара.

Одни подданные сжигали храмы и выбрасывали изображения будд, другие подданные - строили храмы и распространяли Закон Будды. Один из них, бывший государь Сё:хо: О:дзин Сё:му первым отлил огромную статую Будды, упрочил Закон на вечные времена, обрил голову, облачился в одежды монаха, прошел посвящение, творил добро и справедливо повелевал народом. Его сострадание достигало животных и растений, а его добродетель не знала примера в прошлом. Он был обласкан судьбой и стал первым [в Поднебесной]. Он стоял выше Неба, людей и Земли и [повелевал] духами. Он отличался такими добродетелями, что даже летающие в небе насекомые приносили траву для крыши храма, а ползающие по земле муравьи собирали золотой песок на постройку пагоды. Высоко поднялись стяги Закона, и во все восемь сторон развевалась их бахрома. Благословенная лодка Закона скользила легко, и парус ее овевал ветром небеса. Цветы счастливых предзнаменований расцветали в стране повсюду, соперничая друг с другом, а воздаяние указывало на доброго и злого. Вот почему бывшего сударя называли Се:хо: О:дзин Се:му.

...много принимают страданий. Злые дела ведут, нас, как за удила, в места страданий, а добрые направляют к границам спокойствия.

Глубокосострадательный усмиряет тигра на коленях своих, а любовь его к живому такова, что птицы находят приют на его голове. Семь добродетелей Мэн Чана и три чуда принц” Гуна из Лу свидетельствуют о том.

Кё:кай не наделен ни мудростью, ни красноречием. Он туп, как свинцовый меч, и почерк его некрасив. Он также глуп, как тот человек, который поставил метку на лодке, а когда он пишет, слова находятся в беспорядке. Но его жажда творить добро не знает устали, и он марает чистую бумагу, с ошибками записывая рассказы людей. Оборачивается - и ему становится стыдно, сердце - недовольно, лицо и уши покрываются краской. Молю о том, чтобы читающий это возымел стыд перед Небом и перед людьми, забыл мирское и стал хозяином своего сердца вместо того, чтобы сердце властвовало им. Пусть добродетели эти помогут прикрепить на левый бок крыло счастья - и полетим в небеса, пусть на правом боку зажжется светоч мудрости - и достигнем высот Будды, пусть неустанно подается милостыня - и вместе будем шествовать дорогой Будды.

1. Слово о наказании в этой жизни мучительной смертью за высокое мнение о собственной добродетели и за удар недостойного видом монаха

Бывший государь Сё:хо: О:дзин Сё:му, повелевавший страной О:ясима из дворца Нара, принес великий обет и весной первого года эры Тэмпё:, восьмого дня второй луны шестого года Змеи устроил пышную службу и совершил приношения Трем Сокровищам в храме Ганго:дзи, что в левой части столицы. Носившего высший разряд второго ранга принца Нагая, который занимал должность главного министра, государь назначил ответственным за раздачу пищи монахам. Один монах бесцеремонно приблизился к месту раздачи пищи с чашей в руках, чтобы получить рис. Принц увидел его и ударил монаха по голове жезлом из слоновой кости. Из раны на голове хлынула кровь. Монах схватился за голову, вытер кровь, злобно закричал и исчез неизвестно куда. Бывшие на службе монахи и миряне шептали друг другу: “Нехорошо, это - дурное предзнаменование”.

Прошло два дня, и один злодей пришел к государю, чтобы оклеветать принца, сказав: “Нагая хочет поднять мятеж и захватить престол”. Государь пришел в ярость и послал войска для сражения. Принц подумал: “Меня оклеветали и, верно, убьют. Лучше умереть самому, чем быть убитым другими”. Он напоил детей ядом и задушил их, потом выпил яду сам и умер. Государь повелел выбросить трупы из замка, сжечь их, а пепел развеять по морям, рассеять по рекам. Только кости принца выбросили в провинции Теса.

В то время в этой провинции стало умирать много людей. Жители в страхе обратились к властям, говоря: “Дух принца погубит всех в нашей провинции”. Государь услышал о том и повелел перенести останки на остров близ берега Хадзиками в уезде Ама провинции Кии, чтобы они находились поближе к столице.

Какая жалость! Известный всем во времена своего благополучия, принц исчез в один день, когда несчастья обрушились на него. Верно говорю - он превозносил собственную добродетель и ударил монаха, чем навлек на себя гнев защитников Закона и ненависть праведных божеств. Нельзя гневаться на носящего монашеские одежды, даже если он недостоин видом - он может оказаться скрытым святым. Потому в сутре “Кемангё:” говорится: “Знатный в прошлом рождении и попирающий голову Будды - греховны оба”.

Тяжел грех того, кто бьет и поносит облаченного в монашеские одежды.

2. Слово о том, как [Яматомаро] увидел прелюбодеяние вороны, отринул мирское и стал творить добро

Монах Сингон [звался в миру] Тину Агатануси Яматомаро. Он был управителем уезда Идзуми в земле Идзуми в правление государя Сё:му.

Перед воротами дома управителя росло высокое дерево. Вороны свили там гнездо, высидели птенцов и оберегали их. Самец улетал далеко в поисках пищи и кормил жену, охранявшую птенцов. Однажды, когда он улетел за кормом, прилетел другой [самец] и соблазнил жену. Соблазненная новым мужем и прилепившись к нему сердцем, она взмыла высоко в небо и улетела на север, оставив птенцов навсегда. Ее прежний муж прилетел с кормом - жены не было. Сколько-то дней он укрывал птенцов, не отлучаясь за кормом. Управитель заметил [перемену] и приказал слуге забраться на дерево, чтобы он осмотрел гнездо. Оказалось, что [муж] так и умер - укрывая птенцов.

Узнав о том, управитель сильно опечалился, сердце его наполнялось жалостью. Увидев, [к чему привело] прелюбодеяние вороны, он отринул мир, оставил дом, расстался с женой и детьми, бросил службу и последовал за высокодобродетельным Гё:ги, творил добро и искал Путь. Он принял имя Сингон. Он поклялся: “Умру вместе с высокодобродетельным Гё:ги и вместе возродимся в земле Запада”.

Жена управителя тоже происходила из рода Тину-но Агатануси. Когда управитель покинул ее, она оставалась ему верна. Сердцем была чиста и злобы не затаила. Когда ее сын занемог и был уже на пороге смерти, он сказал матери: “Если выпью твоего молока, жизнь моя продлится”. Тогда она дала грудь больному сыну. Он выпил молока и вскричал: “Расстаюсь со сладким молоком матери и умираю!” И тотчас же умер. Горюя об умершем сыне, жена управителя тоже оставила мир и посвятила себя доброму Закону [Будды].

Сингон оказался обделен судьбой, его связь с высокодобродетельным Гё:ги была непрочна и он умер раньше его. Оплакивая его, высокодобродетельный сложил песню:

Ты - ворон,

Лживый ворон:

Сказал,

Что будем вместе,

А умер раньше меня.

Когда разводят огонь, сначала собирают дрова. Перед тем, как пойти дождю, становится влажным камень. Перед тем, как решиться встать на Путь, управитель увидел прелюбодеяние вороны. Перед тем, как творить добро, видят страдания. Таков путь к просветлению. Так происходит в мире желаний. Кто ненавидит его, да отринет; глупец же - пусть прилепится.

В похвале говорится: “Достоин восхищения Тину-но Агатануси. Увидев прелюбодеяние вороны, он отринул желания и отверг недолговечные цветы, омывал тело, творил доброе, молился о даровании мудрости и желал возродиться в мире спокойствия. Он освободился от оков этого мира. Он превосходил других в желании освободиться от всего земного”.

3. Слово о наказании мучительной смертью в этой жизни злого сына, который из любви к жене задумал убить свою мать

Коси-но О:маро был родом из деревни Кама, что в уезде Тама провинции Мусаси. Мать О:маро звали Кусакабэ-но Матодзи. Во времена правления государя Сё:му, О:томо (Имя неизвестно).

Отправил О:маро в Цукуси охранять границу на три года. Мать последовала вслед за ним, чтобы они могли заботиться друг о друге, а жена осталась присматривать за домом.

О:маро расстался с женой и, не в силах снести разлуки с ней, задумал дурное: убить мать и под предлогом соблюдения траура оставить службу и вернуться домой, чтобы быть вместе с женой. У матери от рождения было благочестивое сердце. [Сын] сказал ей: “На восточной горе будет большая служба, и на ней будут семь дней толковать "Сутру лотоса". Ты слышишь меня?” Обманутая мать хотела послушать сутру. Исполнившись благоговения, она омылась горячей водой и, очистившись телом, отправилась вместе [с сыном] в горы. [Вдруг] сын злобно посмотрел на нее бычьим взором и сказал: “Ложись на землю!” Мать взглянула ему в лицо и ответила: “Что ты говоришь? Тобой овладел дух?” Сын обнажил меч, чтобы убить ее. Мать распростерлась перед ним и сказала: “Дерево сажают, чтобы снимать плоды и укрываться в его тени. Детей растят, чтобы они служили [родителям] поддержкой и опорой. А сейчас дерево, на которое рассчитывала, не может защитить меня от дождя. Отчего мой сын не стал таким, каким я хотела видеть его?” Сын не слушал ее. Горюя, мать сняла одежду, разложила на три части и, стоя перед сыном на коленях, сказала свое последнее желание: “Возьми одежду и вспоминай обо мне. Одна часть отходит тебе, моему первенцу, одну отошли среднему сыну и еще одну - младшему”. Когда негодяй подошел к матери, чтобы отрубить ей голову, земля разверзлась и стала поглощать его. Мать мигом вскочила, схватила сына за волосы и, подняв глаза к небу, заплакала и сотворила молитву: “Мой сын сошел с ума. Он вне себя. Так пускай грех его будет прощен”. Она крепко держала сына за волосы, но земля поглотила его. Сострадательная мать вернулась домой, держа его волосы в руках. Она устроила заупокойную службу, положила волосы в ящичек перед статуей Будды и благоговейно попросила монахов] читать сутры.

Глубоко было сострадание матери. Так глубоко, что она пожалела злобного сына и вершила ради него благочестивое.

Верно говорю - близко наказание в этой жизни за пренебрежение сыновним долгом, и злой грех этот не останется без наказания.

4. Слово о том, как мерялись силой две богатырши

Во время правления государя Се:му, на рынке Огава, что в уезде Катаката провинции Мино, жила богатырша. С рождения обладала она телом большим. Ее звали Мино-но Кицунэ (Она приходилась потомком в четвертом колене тому, чьей матерью в давние времена был Мино-но Куни-но Кицунэ).

Сила ее равнялась силе ста человек. Она жила на рынке Огава, хвасталась своей силой, приставала к проезжавшим купцам и грабила их.

В те же времена в деревне Катава, что в уезде Аити провинции Овари, тоже жила богатырша. С рождения обладала она телом маленьким (Она приходилась внучкой монаху До:дзё:, жившему в давние времена в храме Ганго:дзи).

Услышав, что Мино-но Кицунэ пристает к людям и грабит их, она решила померяться с ней силой. Погрузив на судно пятьдесят коку моллюсков, она бросила якорь у того рынка. Кроме прочего, она приготовила двадцать розг.

Пришла Кицунэ, забрала всех моллюсков и продала их. “Откуда ты пришла?” - спросила она. Владелица моллюсков не отвечала. Спросила еще раз. Та снова не ответила. Так она спрашивала четыре раза. Наконец та ответила: “Я не знаю, откуда я пришла”. Кицунэ сочла [такой ответ] оскорбительным и хотела ударить ее. Но та схватила ее за обе руки и ударила розгой. Розга врезалась в тело. Ударила другой розгой. Она врезалась в тело. Ударила десятью розгами, и все они врезались в тело. Кицунэ сказала: “Сдаюсь. Вела себя плохо. Сожалею”. Стало ясно, что [владелица моллюсков] была сильнее Кицунэ. Владелица моллюсков сказала: “Впредь ты не будешь жить на этом рынке. Если же осмелишься жить здесь, забью тебя до смерти”.

Кицунэ покорилась - не жила на том рынке и не грабила. Люди на рынке радовались спокойствию.

В мире всегда есть сильные. Истинно говорю - сила такая обретается в настоящем, если в прошлом были посеяны [семена] для взращивания такой силы.

5. Слово о почитании китайского бога и принесении ему в жертву быков, о милостивом освобождении животных и о воздаянии в этой жизни

В деревне Надэкубо, что в уезде Хигасинари провинции Сэццу, жил богатый домохозяин. Имя его неизвестно. Во времена правления бывшего государя Сё:му, чтобы освободиться от проклятия китайского бога, этот домохозяин семь лет кряду убивал и приносил ему в жертву быка. Всего он сгубил семь быков. Семь лет он молился, а потом вдруг в одночасье тяжко занемог. И еще семь лет ни лекари, ни снадобья не могли помочь ему. Звал он и прорицательницу, и она молилась за него, но ему становилось все хуже. Тогда он подумал, что тяжкая болезнь его - оттого что он убивал живое. И тогда, начиная с того года, как он занемог, каждый месяц без изъятия стал он по шесть дней отпускать животных на волю, придерживаясь в том заповедей. Когда видел, что кто-то собирается убить животное, покупал его не торгуясь. Посылал [слуг] на все восемь сторон, чтобы они выкупали и освобождали животных.

На исходе седьмого года он почувствовал приближение смерти и сказал жене с детьми: “После того, как умру, не сжигайте меня девять дней”. Так и сделав, жена и дети ждали назначенного дня.

Прошло девять дней, [домохозяин] ожил и рассказал: “Пришли семеро чудищ с головами быков и телами людей, привязали веревку к моим волосам и потащили. Смотрю, а дорога привела к высокому дворцу. Спросил: "Что это за дворец?" Страшными глазами уставились на меня чудища и грозно сказали: "Ступай скорее". Вошли в ворота дворца, и они сказали: "Он здесь". Я догадался, что они обращались к царю Эмме.

Царь спросил: "Это тот, кто убил вас?" Они ответили: "Да, это он . [Чудища] притащили стол для резки мяса, нож и сказали: "Решай скорее - виновен он или нет. Желаем зарезать его и съесть, как он зарезал нас.

Тут вдруг явилось десять миллионов людей, они развязали меня и сказали: "На нем вины нет. Он убивал, ибо поклонялся злому богу, желая освободиться от его проклятия". Семь чудищ и десять миллионов людей поставили меня между собой и спорили день за днем, как вода и пламень. Царь Эмма не выносил приговора. Чудища настаивали на своем, говоря: "Ведь это тот самый хозяин, что отрубал нам ноги, молился в храме предков для собственной выгоды, резал наши тела на куски и поедал. Теперь мы хотим так же зарезать его и съесть".

Десять миллионов людей вновь сказали царю Эмме: "Верно говорим: на нем греха нет. Во всем виноват злой бог. Подумай сам, царь, - ведь у истины больше свидетелей".

Минуло восемь дней, и вечером мне велели: "Приходи завтра". Получив повеление, на девятый день я отправился [для вынесения приговора]. Царь Эмма сказал так: "Поскольку большинство приговоров выносится большинством, я присоединяюсь к большинству".

Так был вынесен приговор. Когда семь быков услышали его, они стали облизывать губы и сглатывать слюну, как будто они резали мясо и ели его. Они подняли мечи и злобно сказали: "Мы не отомстили тебе, но мы ничего не забудем и отомстим позже".

Десять миллионов людей окружили меня со всех сторон, и мы покинули царский дворец. Меня несли в паланкине, а впереди [люди] несли поднятые стяги. Они пели мне славу и прощались, стоя на коленях. Все эти люди были на одно лицо. Я спросил: "Кто вы, добрые люди?" Отвечали: "Мы - те [животные], что ты выкупил и отпустил на волю. Мы не забыли твоего благодеяния и потому спасли тебя"” .

После того как [домохозяин] вернулся из дворца Эммы и ожил, он возносил нескончаемые молитвы. Теперь он не поклонялся другим богам, но верил только в Три Сокровища. Он поднял стяг над своим домом, превратил его в храм, поместил туда статую Будды, исполнял Закон и отпускал на волю животных. Храм назвали Надэдо:. [Домохозяин] излечился от болезней и умер, когда ему было больше девяноста лет.

В сутре “Бинаяке:” говорится так: “В давние времена, когда Карудай был жрецом, он принес в жертву овцу, и хотя потом он стал архатом, жена брахмана отомстила ему - убила его”. В сутре “Сайсё:о:кё:”" говорится о том же в подтверждение: “Русуй-тё:дза отпустил на волю десять тысяч рыб. Они переродились на небе и отдарили его в этой жизни сорока тысячами жемчужин”.

6. Слово о ревностном переписывании “Сутры лотоса” и о чуде дивном

Во времена правления государя Се:му в уезде Сагарака провинции Ямасиро жил некий муж, принесший обет. Имя его неизвестно. Дабы отблагодарить за четыре вида благодеяний, он переписал “Сутру лотоса” и разослал гонцов на все четыре стороны, велев найти сандаловое дерево, чтобы сделать ларец для хранения сутры.

Дерево нашли в столичном граде Нара, купив его за сто кан. Позвали мастера, дабы тот снял размеры и изготовил ларец. [Когда работа была закончена], попробовали вложить сутру [в ларец], да не смогли, ибо оказалось, что свитки были длиннее ларца. Горе [обетчика] было велико. Поскольку он не мог вновь найти [дерево], он сотворил молитву, отслужив службу так, как о том сказано в сутрах, позвал монахов, чтобы они замаливали грехи в течение двадцати одного дня. Он плакал и говорил: “Пусть обрету дерево новое”. Прошло четырнадцать дней. [О6етчик] попробовал вложить сутру и увидел, что ларец стал немного длиннее и не хватает лишь чуть-чуть, чтобы свитки поместились в него. С еще большим усердием обетчик принялся за пост и покаяние. Когда же минул двадцать один день, он смог вложить свитки [в ларец]. Он удивился, поразился и спрашивал: стали ли свитки короче или ларец длиннее? Когда же сравнил длину свитков и ларца с прежними измерениями, то они оказались одинаковыми.

Верно говорю - [сутра] Махаяны силу свою показала, а обетчик тем самым веру свою испытал. Кто в том усомнится?

7. Слово о человеке ученом, который оскорблял скрытого под обличьем монаха святого, попал в этой жизни во дворец царя Эммы и был наказан в преисподней

Сяку Тико: родился в провинции Кавати. Он был монахом в храме Сукита, что в уезде Асукабэ в той же провинции. В миру он звался Сукита-но Мурадзи. Затем он изменил имя на Ками-но Сугури [его мать происходила из рода Асукабэ-но Мияцуко]. С рождения славился умом и в знаниях был первым. Он составил толкования к сутрам “Урабонке:”, “Дайханнякё:”, “Синханняке:”, читал и рассказывал ученикам об учении Будды. В эти же времена жил и послушник по имени Гё:ги. В миру он звался Косина Фухито. Он родился в уезде Кубики провинции Этиго. Его мать происходила из рода Хатида-но Кусуси из уезда Отори провинции Идзуми. [Гё:ги] оставил жизнь мирскую и отринул желания, распространял Закон и наставлял заблудших. С рождения его отличал светлый ум, сам собой проникал он в суть вещей. Сердцем он был бодхисаттва, ликом - послушник. Государь Сё:му преклонялся перед его добродетелями и глубоко почитал его. Люди же превозносили его и славили, называя бодхисаттвой.

Зимой шестнадцатого года эры Тэмпё:, в одиннадцатой луне первого года Обезьяны [Гё:ги] был назначен дайсо:дзё:. Монах Тико: завидовал ему и злословил: “Я мудр, а Гё:ги только послушник. Почему государь хвалит послушника и доверяет ему, а мою мудрость не принимает в расчет?” Гнев обуял [Тико:], и он ушел в храм Сукита. Вскоре у него расстроился живот. Минул месяц. Чувствуя приближение смерти, он наказал ученикам: “Когда умру, не сжигайте тело. Подождите девять дней. Если ваши ученики будут спрашивать обо мне, отвечайте, что я отлучился по делам. Оставляйте их здесь и совершайте приношения. Не говорите людям [о моей смерти]”.

Ученики выслушали наставление, затворили дверь кельи и ни о чем людям не рассказывали. Тайком плакали, день и ночь находясь у ворот, и ждали назначенного срока. Когда к ним приходили их ученики, отвечали, как им было велено, оставляли их ночевать и совершали приношения.

За Тико: же пришли двое посыльных царя Эммы. Они отправились на запад и очутились перед высоким золотым дворцом. [Тико:] спросил: “Что это за дворец?” [Посыльные] отвечали: “Ты мудр, и имя твое известно в Стране Тростниковых Полей. Отчего же спрашиваешь? Знай: в этом дворце возродится бодхисаттва Гё:ги”. У ворот стояли два бога-человека в доспехах. На их головах были красные повязки. Посыльные преклонили колени и сказали: “Вот он”. [Царь Эмма] спросил: “Это ты, монах Тико: из Страны Тростниковых Полей и Свежих Колосьев Риса?” Тико: ответил: “Да”. Тогда [царь Эмма] указал на север и сказал: “Ступай по этой дороге”.

Тико: отправился вместе с посыльными. Хотя он не видел ни пламени, ни света солнца, тело и лицо опаляло жаром горячим. Хоть и страдал он от страшного жара, но в сердце своем сохранял решимость идти вперед. Спросил: “Отчего так жарко?” Ему отвечали: “Жар преисподней опаляет тебя”.

[Тико:] подошел к раскаленному железному столбу. Посыльные сказали: “Обними столб”. Тико: обнял столб, и его тело сгорело до кости. Минуло три дня, посыльные обмахнули столб обветшавшим веником и сказали: “Оживай, оживай!” И тогда он обрел прежнее тело. Опять пошли к северу и увидели медный столб, который был раскален пуще прежнего. Влекомый содеянным злом, [Тико:] снова должен был обнять этот страшно горячий столб. Ему сказали: “Обними его!” Он обнял его, и все тело сгорело. Минуло три дня, и [посыльные], как и в прошлый раз, обмахнули столб и сказали: “Оживай, оживай!” И тогда [Тико:] обрел прежнее тело. И снова пошли к северу. Стояла страшная жара, клубы дыма были огромными, как тучи, и птицы падали, опаленные жаром. [Тико:] спросил: “Где я?” Ему ответили: “Это преисподняя Аби. Здесь тебя будут жарить”. Тут монаха схватили, варили его и жарили. Только когда звенел колокол, жар спадал и [Тико:] мог перевести дух. Минуло три дня, [посыльные] зашумели в преисподней, говоря: “Оживай, оживай!” И снова Тико: ожил.

Стали возвращаться и пришли к золотому дворцу. [Посыльные], как и в прошлый раз, сказали: “Вот он”. Двое, стоявшие у ворот, сказали так: “Тебя призвали сюда, поскольку ты оскорблял бодхисаттву Гё:ги из Страны Тростниковых Полей. Тебя призвали, чтобы ты очистился от греха. Бодхисаттва же возродится в этом дворце, когда окончит жизнь в Стране Тростниковых Полей. Он скоро будет здесь, и мы ждем его. Не ешь ничего в Стране Мертвых и уходи скорее”. Вместе с посыльными [Тико:] стал возвращаться на восток. Очнулся - а уже девять дней минуло.

Пробудившись, [Тико:] позвал учеников. Они собрались, заслышав его голос, и плакали от радости. В великой печали поведал он без утайки ученикам о [царстве] Эммы. Страх великий владел им, и надумал он покаяться перед высокодобродетельным [Гё:ги] в хуле и зависти.

Бодхисаттва Гё:ги пребывал тогда в Нанива, наводил мосты, рыл каналы и строил гавань. Отдохнув какое-то время, Тико: отправился к бодхисаттве. Взглянув на Тико:, бодхисаттва своей божественной прозорливостью уразумел, что у того на уме. Ласково улыбнувшись, он сказал: “Отчего нам не довелось встретиться раньше?” Тико: признался в своем грехе и покаялся: “Я завидовал бодхисаттве и хулил тебя, говоря: "Я великий монах и издавна славен своей добродетелью. С рождения наделен я мудростью, а знания послушника Гё:ги поверхностны, и он не прошел посвящения. Отчего же государь восхищается Гё:ги и пренебрегает Тико:?" Язык мой впал в грех, и царь Эмма призвал меня, велев обнимать [раскаленные] железные и медные столбы. Девять дней расплачивался я за грех хулы. Но страшно мне - другие грехи скажутся на будущей жизни. Вот и каюсь перед тобой и молю об искуплении”.

Высокодобродетельный Гё:ги молчал, и лицо его было ласково. Тогда [Тико:] сказал: “Я был там, где возродится высокодобродетельный [Гё:ги]. Там построен золотой дворец”. Услышав это, Гё:ги сказал: “Какая радость! Какая честь!”

Верно говорю - через уста проникает пламень, сжигающий тело. Язык - что острый топор, увечащий доброе. В сутре “Фусигико:-босацуке:” говорится так: “Бодхисаттва Нёдзай рассказывал о грехах бодхисаттвы Кэтэн и обречен в течение девяносто одной кальпы рождаться через чресла распутниц. После родов его бросают на съедение лисицам и волкам”.

С тех пор монах Тико: уверовал в бодхисаттву Гё:ги и ему стало доподлинно известно, что он - святой.

Весной двадцать первого года эры Тэмпё:, второго дня второй луны шестого года Быка, [Гё:ги] оставил свое монашеское тело на горе Икома, а его сострадательная душа поселилась в золотом дворце. Высокодобродетельный же Тико: распространял Закон и передавал Учение, наставлял заблудших и направлял их к праведности. Во времена правления государя Сиракабэ этот кладезь премудрости покинул землю Японии, и его чудесная душа отлетела. А куда - то неведомо.

8. Слово о воздаянии в этой жизни за освобождение краба и лягушки

Окисомэ-но Оми Таимэ была дочерью монахини Хо:ни, настоятельницы женского монастыря Томи в столице Нара. Ревностно следовала она путем [Будды] и сохраняла девичью невинность. Не упуская ни дня, с усердием собирала травы и преподносила их высокодобродетельному Гё:ги.

[Однажды Таимэ] отправилась в горы за травами и увидела, как большой змей заглатывает большую лягушку. Она попросила большого змея: “Отдай лягушку мне”. [Змей] не соглашался и продолжал заглатывать ее. Попросила еще раз: “Если отпустишь ее, буду счастлива и стану твоей женой”. Услышав ото, большой змей высоко поднял голову, посмотрел в лицо женщине и выплюнул [лягушку]. Женщина же назначила змею срок, сказав: “Приходи через семь дней”.

Когда подошло назначенное время, она затворила дом и схоронилась. [Змей] пришел точно в положенное время и стал бить в стену хвостом. Исполнившись ужаса, женщина наутро обратилась к высокодобродетельному [Гё:ги], отправившись к нему в горный храм Икома. Он сказал: “Деваться тебе некуда. Но ты должна строго соблюдать заповеди”.

[Таимэ] вернулась, укрепившись в вере в Три Сокровища и [преисполненная решимости] соблюдать пять заповедей.

По дороге она встретила некоего старца. Он нес большого краба. Спросила: “Как тебя зовут, старик? Прошу тебя - отдай краба мне”. Старец отвечал: “Я - Эдои-но Нимаро из уезда Ухара провинции Сэццу. Мне семьдесят восемь лет. Детей у меня нет, и некому напитать меня. Был я в Нанива, и там мне по случаю достался краб. Но я уже обещал его одному человеку и отдать тебе не могу”. Тогда женщина сняла свою одежду, чтобы обменять ее [на краба], но [старец] не соглашался. Когда она сняла матамо, старец наконец уступил. [Таимэ] вернулась с крабом домой, позвала высокодобродетельного, и, сотворив молитву, они отпустили краба на волю. Высокодобродетельный воскликнул: “Как благородно! Как хорошо!”

В восьмую по счету ночь змей пришел снова, забрался на крышу, разгреб солому и влез в дом. Женщина дрожала от страха. Что-то прыгало и стучало возле ее постели.

Утром она увидела большого краба и большого змея, разорванного в клочья. Тогда она поняла: выкупленный и освобожденный ею краб ответил добром на добро. Тут проявилась и сила, достигнутая соблюдением заповедей. Желая узнать правду, [Таимэ] расспрашивала о старце, но не нашла его. Ей стало ясно, что стариком обернулся святой. Такие вот чудеса.

9. Слово о человеке, который построил храм, присвоил себе его имущество и был перерожден быком, которого заставляли таскать тяжести

Отомо-но Акамаро был управителем уезда Тама, что в провинции Мусаси. Он умер зимой, девятнадцатого дня двенадцатой луны первого года эры Тэмпё:-сё:хо: и переродился теленком с черными пятнами летом, седьмого Дня пятой луны второго года [Тэмпё:-се:хо:]. На его шкуре была надпись, которая гласила: “Акамаро построил храм и украсил его, но сердце его наполнилось алчностью - он присвоил собственность храма и умер, не вернув долга. В качестве возмездия за это он получил тело быка”.

Все его родственники и друзья почувствовали тогда беспредельное раскаяние и страх. Они поняли, как страшно совершать грехи, ибо за ними следует возмездие. Дабы случай этот послужил примером потомкам, о том было поведано всем первого дня шестой луны того же года.

Молю о том, чтобы даже те, кому не в чем раскаиваться, увидев это “Слово”, переменились бы сердцем и стали бы творить добро. Даже если голод понуждает тебя глотать раскаленную медь, нельзя есть то, что принадлежит храму. В пословице древних говорится в подтверждение: “Сладкая роса настоящего обернется железным шаром в будущем”. Верно говорю: воздаяние неизбежно. Должно трепетать перед ним. Поэтому в сутре “Дайдзиккё:” говорится: “Ворующий у монаха совершает грех более тяжкий, чем пять видов грехов...”

10. Слово о наказании мучительной смертью в этой жизни за постоянную варку и поедание птичьих яиц

В деревне Симоанаси, что в уезде Идзуми провинции Идзуми, жил некий юноша. Имя его неизвестно. От рождения он отличался злобой и не верил в карму. Не зная устали, добывал он птичьи яйца, варил их и поедал. Весной шестого года эры Тэмпё:-се:хо:, в третьей луне первого года Лошади, к нему пришел некий воин и сказал юноше: “Тебя требует к себе чиновник из провинции”. На спине воин нес деревянную плиту в четыре сяку, [на которой было начертано повеление]. Они отправились вместе и, когда добрались до села Яматаэ в уезде Хитада, пошли через пшеничное поле. Поле было размером в один тё, высота стеблей достигала двух сяку. [Вдруг] поле покрылось раскаленными угольями, так что некуда было ступить. [Юноша] бегал по полю и кричал: “Горю! Горю!”

В это время житель местной деревни собирал хворост в горах. Он увидел человека, который метался по полю и вопил, спустился с горы я хотел было вытащить его оттуда, но тот не давался. Наконец догнал его, схватил и вытащил за изгородь, [окружавшую поле]. [Юноша] упал на землю и затих. Безмолвно он пролежал так какое-то время. Потом очнулся, вскочил и завопил от страданий: “Как болят мои ноги!” Человек с гор спросил: “Что случилось?” [Юноша] отвечал: “За мной пришел воин. Он завел меня в угли такие горячие, что они сожгли мне ноги. Со всех четырех сторон горы пламени окружили меня. Убежать было некуда, потому я стал кричать и метаться”.

Человек, спустившийся с гор, выслушал, закатал штанины [у юноши] и осмотрел его: на ногах остались лишь кости, мяса не было. На следующий день [юноша] умер.

Верно говорю - ад рядом. Должно верить в карму. Нельзя уподобляться птице, что любит своих птенцов и пожирает других. Несострадательный, хоть и зовется человеком, подобен такой птице. В сутре “Нэхангё:” говорится: “Человек достоинством выше, а зверь - ниже, но оба они любят жизнь и ненавидят смерть”. В сутре “Дзэнъаку ингакё:” говорится в подтверждение: “Тот, кто в настоящем жарит и варит куриные яйца, умрет и провалится в ад, где струятся реки пепла”.

11. Слово об оскорблении монаха и похоти, наказанными дурной болезнью и смертью

Во время правления государя Сё:му монахини храма Саядэра в Кувахара, что в уезде Ито провинции Кии, приготовились к проведению службы и пригласили учителя дхармы монаха Дайэ из храма Якусидзи, что в правой части столицы Нара (Его звали [также] “монах Ёсами”, поскольку в миру/ /он звался Ёсами-но Мурадзи).

И стали исповедываться в грехах перед [статуей] одиннадцатиликой Каннон. В деревне в это время жил один злодей. Его звали Фуми-но Имики (Люди звали его Уэда-но Сабуро).

Он был испорчен от рождения и не верил в Три Сокровища. Жена злодея была дочерью Камицукэ-но Кими О:хаси. После того, как один день и одну ночь она соблюдала восемь заповедей, она отправилась [в храм], чтобы присоединиться к общине и участвовать в покаянии. Когда вернулся муж, ее не было дома. Спросил о ней у слуги, и тот ответил: “Она ушла, чтобы покаяться в грехах”, услышав это, он пришел в ярость и отправился [в храм], чтобы позвать жену. Монах [Дайэ], проводивший службу, стал говорить ему об Учении, пытаясь обратить его в веру. Но тот не слушал его и сказал: “Не говори глупостей. Ты спал с моей женой, и я разобью твою голову, низкий монах”. Его многословная хула не может быть приведена полностью. Он вызвал жену, и они возвратились домой. Там он взял ее силой. Тут вдруг муравей укусил его за детородный член, и он умер в мучениях. Хоть власти и не наказывали его, его настигло возмездие в этой жизни, поскольку сердце его было испорчено, он бесстыдно поносил монаха и не сдерживал похоти.

Даже если у тебя во рту сто языков, даже если ты произносишь десять тысяч слов, никогда не оскорбляй монаха. Иначе несчастье немедленно настигнет тебя.

12. Слово о воздаянии в этой жизни и о помощи крабов, оказанной ими за то, что их и лягушку выкупили и отпустили на волю

В уезде Кии провинции Ямасиро жила одна женщина. Имя ее неизвестно. С рождения отличалась она глубокой сострадательностью, верила в карму, соблюдала пять заповедей, обладала десятью добродетелями и не убивала животных.

Во время правления государя Сё:му пастушки из ее деревни поймали восемь крабов в горной реке и вознамерились поджарить их и съесть. Увидев это, женщина стала упрашивать, говоря: “С добрыми намерениями прошу вас - отдайте мне крабов”. Юноши же не слушали ее, отказывая ей со словами: “Мы поджарим их и съедим”. С жаром продолжала она просить их и сняла свою одежду, чтобы выкупить [крабов]. Тогда юноши уступили ей. Она позвала монаха Гидзэн, чтобы с молитвой отпустить их на волю.

После этого она отправилась в горы и увидела, как большой змей заглатывал большую лягушку. Она попросила большого змея: “Отдай мне эту лягушку - и я преподнесу тебе множество священных тканей”. Змей не отвечал. Женщина собрала священные ткани и молилась, говоря: “Я буду почитать тебя божеством. Прошу тебя с добрыми намерениями - уступи мне [лягушку]”. [Змей] не поддавался и продолжал заглатывать лягушку. И снова она сказала змею: “Отдай лягушку - и я стану твоей женой. Прошу тебя уступить ее мне”. Тогда змей согласился, высоко поднял голову, посмотрел женщине в лицо и выплюнул лягушку. Женщина назначила змею срок, сказав: “Приходи ко мне через семь дней”.

Она без утайки рассказала отцу с матерью об этом змее. Отец с матерью стали горевать, говоря: “Что за нечисть заставила тебя, нашу единственную дочь, пообещать то, чего нельзя исполнить?”

В это время высокодобродетельный Гё:ги жил в храме Фукаоса, что в уезде Кии. [Женщина] отправилась к нему и поведала о случившемся. Высокодобродетельный выслушал ее и сказал: “Тяжело придется тебе. Одно скажу - крепко верь в Три Сокровища”. Получив такое наставление, она вернулась домой. Когда настала назначенная ночь, она затворила дом, собралась с силами и сотворила множество молитв с упованием на Три Сокровища. Змей ползал вокруг дома еще и еще раз, стучал в стены хвостом, потом забрался на крышу, прогрыз дырку в соломе и упал перед женщиной. Однако змей не добрался до тела женщины. Только что-то стучало и прыгало - словно кто-то кусался и грызся. Наутро она увидела восемь крабов, собравшихся вместе, и змея, разорванного на куски. Тут она поняла, что выкупленные и отпущенные ею на волю крабы отблагодарили ее.

Даже непросветленное насекомое отплачивает за доброту, ему оказанную. Тем более человек не должен забывать об оказанном ему благодеянии.

После случившегося в провинции Ямасиро стали почитать больших крабов из горных рек и отпускали их на волю, творя добро.

13. Слово о страсти любовной к статуе Китидзё:-тэннё и об ее удивительном ответе

В горном храме Тину, что в уезде Тину провинции Идзуми, была глиняная статуя Китидзё:-тэннё. Во времена правления государя Сё:му упасака из провинции Синано пришел жить в этом горном храме. Очарованный статуей, он воспылал желанием, влюбился в нее и по шесть раз в день молился, говоря так: “Пусть у меня будет женщина такая же красивая, как [Китидзё:]-тэннё”.

Однажды упасаке приснилось, что он возлежал с [Китидзё:]-тэннё. На следующее утро он обнаружил грязное пятно на ее одеждах. Увидев его, он устыдился и сказал: “Я просил женщину, похожую на тебя, так зачем же ты отдалась мне сама?” Ему было стыдно, и он не стал рассказывать людям о случившемся.

[Однако] его ученик ненароком узнал о том. Через какое-то время/ /его изгнали за непочтение к учителю. После изгнания он пришел в село и стал поносить учителя, рассказывая о случившемся. Чтобы узнать, правду он сказал или нет, жители села осмотрели статую и обнаружили на ней мерзкое пятно. Упасака не мог больше молчать и без утайки поведал о том, что было.

Верно говорю - вера глубокая без ответа не останется. Такие вот чудеса. В сутре “Нэхангё:” говорится в подтверждение: “Похотливый желает даже нарисованную женщину”.

14. Слово о бедной принцессе, почитавшей статую Китидзё:-тэнннё, и о воздаянии в этой жизни

Во времена правления государя Сё:му двадцать три принца и принцессы уговорились по очереди задавать пиры. Среди них была одна бедная принцесса. Уже двадцать два принца и принцессы свои пиры закончили. И только она одна еще не выставила угощения. Но угощать ей было нечем. Стыдясь своей бедной доли, пошла она в молельню Хаторидо:, что в левой части Нара. Обратившись лицом к статуе Китидзё:-тэннё, она плакала, говоря так: “В прошлых рождениях посеяла я семена бедности и сейчас бедна. Меня угощали на чужих пирах, и я легкомысленно поедала еду, приготовленную другими. У меня же еды нет. Молю тебя - ниспошли мне достаток”. Тут вбежал сын принцессы и сказал матери: “Из старой столицы прибыли обильные яства”. Услышав его слова, мать-принцесса выбежала [из храма] и увидела свою кормилицу. Кормилица сказала: “Я слышала, ты принимаешь гостей, и доставила тебе еду”. Еда и питье издавали благоухание и аромат необычайные. И всего было вдоволь. Вся посуда была сделана из металла, и ее несли тридцать человек.

Пришли принцы с принцессами и остались угощением довольны. Оно было обильнее, чем у них самих. Они превозносили богатство принцессы и говорили так: “Если бы она была бедна, то не смогла бы приготовить таких обильных кушаний. Они лучше наших”. Танцы и песни были прекрасны, как небесная музыка. Кто-то снимал одежду и дарил [принцессе], другие одаривали ее платьями. А кто-то преподносил ей деньги и шелк, полотно и хлопок. Радость [принцессы] не знала предела, и она отдала эти одежды кормилице. Потом пошла в храм, дабы поблагодарить досточтимую статую, и тут увидела на ней одежды, что она подарила кормилице. Исполнившись сомнений, она отправилась к ней, но та отвечала: “Ничего не знаю”.

Верно говорю - бодхисаттва откликнулась и одарила [принцессу]. Принцесса же разбогатела и от бедности больше не мучилась. Такие вот чудеса.

15. Слово о том, как переписывание “Сутры лотоса” и заупокойная служба помогли узнать о том, какова была причина перерождения матери коровой

Такахаси-но Мурадзи Адзумабито жил в селе Хамасиро, что в уезде Ямада провинции Ига. И был он очень богат. Он переписал “Сутру лотоса” для [совершения приношении своей покойной] матери и принес такой обет: “Хочу пригласить монаха, связанного с моей молитвой кармой, чтобы он переправил [мать через море сансары]”.

Украсив место для проведения службы, он решил провести ее на следующий день. Он строго сказал слуге: “Приведи первого встретившегося тебе монаха. Не пройди мимо того, кто похож на исповедующего Закон [Будды]”.

Исполняя его желание, слуга покинул дом и пошел для начала в село Митани, что находится в том же уезде, и увидел там нищего. Тот был пьян и лежал на дороге. Мешочек с чашей для сбора подаяний находился у него под рукой. Имя его неизвестно. Какой-то шутник обрил ему голову и обернул его тело веревкой наподобие рясы. Но тот даже не проснулся. Увидев это, слуга почтительно разбудил его и попросил прийти к ним домой.

Увидев его, хозяин встретил [нищего] с сердцем почтительным и исполненным веры, оставил в доме на день и ночь, быстро сшил монашеские одежды и преподнес ему. Тут нищий спросил: “В чем дело?” [Хозяин] ответил: “Я пригласил тебя, чтобы ты толковал "Сутру лотоса"”. Нищий сказал: “Я ничему не учился. Я просто читаю дхарани из сутры "Хання", прошу еду и живу этим”. Обетчик попросил его еще раз. Тогда нищий задумал тайно сбежать. [Хозяин же] догадался, что у него на уме и приказал людям сторожить его.

В ту ночь монаху приснился сон. Пришла красная корова и рассказала: “Я - мать хозяина этого дома. Среди коров, принадлежащих этому дому, есть красная корова. Я - ее дочь. В прошлом рождении я присвоила вещи моего сына и потому, чтобы отработать долг, получила теперь тело коровы. Поскольку ты завтра будешь читать для моего [спасения] сутру Махаяны, то я поведала тебе о том с почтением и искренностью. Если хочешь знать, правду я говорю или нет, устрой мне сидение в глубине молельни, где будет проводиться служба. Я обязательно усядусь там”.

Монах пробудился ото сна в удивлении, и сердце его наполнилось сомнениями. На следующее утро он занял место проповедника и сказал: “Я ничего не знаю и занял это место только потому, что так того пожелал обетчик. Но вот что было мне явлено во сне”. И без утайки рассказал о своем сне. Услышав это, обетчик поднялся и приготовил сидение. Позвал корову, и она улеглась на сидение. Тут обетчик громко заплакал и сказал: “Это и вправду моя мать. Раньше я ни о чем не знал, а теперь прощаю тебя”. Услышав это, корова испустила глубокий вздох. Когда служба окончилась, корова тут же умерла. Все люди, собравшиеся на службу, плакали в голос, так что молельня и сад отдавались эхом. Со времен давних не случалось чуда чудеснее. [Адаумабито же] продолжал совершать добродеяния для [спасения] матери. Верно говорю - чудо было явлено потому, что обетчик заботился о матери и вера его была глубока, а нищий читал божественные дхарани, чем приумножил свои достоинства.

16. Слово о добром и дурном воздаянии в этой жизни за отказ просящему милостыню и за освобождение животных на волю

Во время правления государя Се:му в селе Саката, что в уезде Кагава провинции Сануки жил богатый человек. И сам он, и его жена происходили из одного и того же рода Ая-но Кими. По соседству с ними жили старик со старухой. Никого-то у них не было - ни детей, ни внуков. Очень бедны были - ни одежды, [ни еды], чтобы жизнь поддержать. Еду просили у Ая-но Кими - каждый день без изъятия, когда те к трапезе приступали. Раз хозяин решил попробовать тайно встать среди ночи. Сварив рис, он стал кормить семью. Но и тогда [старики] пришли к ним. Все тому удивлялись.

Хозяйка сказала хозяину: “Старик со старухой работать уже не могут. Но из сострадания хочу, чтобы они были в доме”. Выслушав ее, хозяин сказал: “Чтобы прокормить их, пусть отныне каждый отдает часть своей доли старику со старухой. Высшая из добродетелей - отдавать свое тело для спасения других. Так добродетельно и будем поступать”.

Каждый из домашних согласился с ним и стал отдавать часть своей доли. В доме жил один слуга. Он не последовал словам хозяина и невзлюбил стариков. Потом и другие слуги невзлюбили их и перестали подавать. Хозяйка же продолжала тайно кормить их из своей доли. Злобный слуга тогда ложно донес хозяину: “Поскольку слуги делятся своей долей, чтобы накормить стариков, еды им не хватает. Они голодают и устают, работать в поле не могут и ленятся”. Так он продолжал клеветать, а [хозяйка] все кормила [стариков].

Однажды злобный слуга вышел в море вместе с рыбаком [и хозяином] на ловлю рыбы. Они поймали десять устриц. [Хозяин] сказал рыбаку: “Хочу отпустить устриц на волю”. Рыбак не соглашался. Тот с настойчивостью пытался обратить его к добру, говоря так: “Хорошие люди строят храмы. Почему же ты не хочешь отпустить [устриц]?” Наконец [рыбак] согласился, сказав: “За десять устриц я хочу пять то риса”. [Хозяин] заплатил, сколько тот и запросил, позвал монаха и с молитвой они отпустили [устриц] в море.

Однажды благодетель [устриц] отправился в горы вместе со слугой, чтобы собирать хворост, забрался на высохшую сосну, свалился с нее и умер. [Его дух] вселился в прорицателя и сказал: “Не сжигайте мое тело семь дней”. Поступили согласно словам прорицателя: принесли тело с горы, выставили на улице и ждали назначенного дня.

Через семь дней [хозяин] ожил и рассказал жене и детям: “Пять монахов шли впереди меня, пять упасака шли позади меня. Мы шли по широкой ровной дороге, прямой как шнур, намазанный тушью. Слева и справа от дороги стояли священные стяги, а впереди был золотой дворец. Я спросил: "Что это за дворец?" Упасака переглянулись и прошептали: "Это дворец, в котором переродится твоя жена. Она кормит стариков. За эту ее добродетель и построен для нее дворец. А знаешь ли ты, кто мы такие?" Отвечал: "Не знаю". Объяснили: "Знай же: десять монахов и упасака - это десять устриц, которых ты выпустил на волю".

По обе стороны дворцовых ворот стояли люди с рогом во лбу. Они занесли большие мечи и хотели отрубить мне голову, но монахи и упасака велели им не делать этого. По обе стороны ворот приготовили благоуханную вкусную еду, и все стали с радостью есть. Я же находился там семь дней, страдал от голода и жажды, изо рта у меня вырывалось пламя. Мне сказали: "Это - наказание за тот грех, что ты не подавал голодным старикам и не любил их". Монахи и упасака проводили меня. Тут я вдруг увидел, что вернулся к жизни”.

Увидев, [к какому воздаянию привели его поступки], этот человек стал [постоянно] подавать милостыню - как вода орошает землю. Освобождение животных помогло ему, а отказ подавать - вызвал голод и жажду. Неизбежно воздаяние за дела добрые и злые.

17. Слово о чудесном превращении в Цаплю статуи Каннон

В женском монастыре Окамото, что в деревне Икаруга уезда Хэгури провинции Ямато, было двенадцать бронзовых статуй Каннон.

В давние времена, когда Поднебесной правила государыня из дворца Оварида, там помещался дворец престолонаследника Камицумия. Престолонаследник принес обет отдать дворец под женский монастырь. В уезде Хэгури, к западу от конюшенного двора, есть маленький пруд. Летом, в шестой луне, молодые пастухи очутились там и увидели, что из воды торчит кончик бревна, а на нем сидит цапля. Пастухи заметили цаплю, набрали камней, комьев земли и стали швырять в нее, но попасть не могли - она сидела там же. Устав швыряться, они/ /вошли в воду, чтобы схватить цаплю. Но как только протянули к ней руки, она нырнула под воду.

Стали осматривать бревно и увидели золотые пальцы. Тогда вытащили [бревно] и увидели, что это была бронзовая статуя Каннон. В честь статуи Каннон пруд назвали Прудом Бодхисаттвы. Молодые пастухи рассказали о случившемся людям. Люди же рассказали монахиням из храма. Пришли монахини и убедились, что то действительно была [похищенная у них] статуя. Позолота уже сошла с нее. Встав вокруг статуи, монахини печалились и плакали, говоря так: “Мы лишились досточтимых статуй, горевали днем и ночью, а теперь нежданно-негаданно обрели [одну из них]. За какие грехи наказали они нас?” Изукрасив паланкин, поместили туда статую и доставили в храм. Там собрались монахи и миряне. Они говорили: “Воры похитили [статую], чтобы переплавить в монеты, но что-то помешало им, и они выбросили ее”.

Верно говорю - та цапля была не настоящей цаплей. Не сомневайтесь - это Каннон обратилась в нее. В сутре “Нэхангё:” говорится в подтверждение: “Даже после смерти Будды дхармы его тела всегда здесь”.

18. Слово об искривлении рта в этой жизни и о наказании мучительной смертью за издевательства над монахом, читавшим “Сутру лотоса”

В давние времена, в годы Тэмпё:, в уезде Сагарака провинции Ямасиро жил один мирянин. Имя его неизвестно. В храме Комадэра, что в этом же уезде, жил монах Эйдзё:. Он постоянно читал “Сутру лотоса”. Как-то раз мирянин и монах играли в го в этом храме. Монах, передвигая фигуру, каждый раз говорил: “Рука монаха Эйдзё: передвигает фигуру”. Мирянин же издевался над монахом. Он кривил рот и передразнивал его, говоря: “Рука монаха Эйдзе: передвигает фигуру”. Раз за разом продолжал он так передразнивать. И тут вдруг рот мирянина искривился. Испугавшись, он прикрыл рот рукой и покинул храм. Но не успел отойти далеко, как свалился на спину и тут же умер. Люди, видевшие это и слышавшие о том, говорили так: “Хоть он и не совершил преступления против монаха, а только издевался над ним и передразнивал его, рот его искривился, и он тут же умер. А что было бы, если бы он из злобы совершил [настоящее] преступление против него?”

В “Сутре лотоса” говорится о том: “Мудрый монах и глупый монах не могут быть поставлены вровень. Так же и длинноволосый бхикшу и мудрый необритый мирянин не могут быть поставлены вровень и есть из одной посуды. Тот же, кто вдруг поставит их вровень, будет глотать железные шары, раскаленные на медном [листе] и угольях, и провалится в ад”.

19. Слово о чуде, случившемся с женщиной, которая почитала сутру “Синге:”, и о том, как она посетила в этой жизни дворец царя Эммы

Токари-но Убаи родилась в провинции Кавати. Ее называли так потому, что она происходила из семьи Токари-но Сугури. С рождения она обладала чистым сердцем, верила в Три Сокровища и неустанно читала сутру “Сингё:”. Голос ее был столь благозвучен, что монахи и миряне склонялись перед ней.

Во времена правления государя Се:му как-то легла Убаи спать, и, дурноты не ощущая, вдруг умерла. И предстала она перед царем Эмма. Царь увидел ее, встал, приготовил ей сиденье, постелил циновку и усадил. Он сказал: “Говорили мне, что хорошо читаешь ты "Сингё". Хочу послушать тебя. За тем только и призвал тебя ненадолго. Читай, а я буду слушать”. Она стала читать. Царь послушал ее, возрадовался, поднялся с сиденья, потом упал на колени и сказал с почтением так: “Как прекрасно! Правду говорили мне о тебе”. Минуло три дня, и он сказал: “А теперь немедленно возвращайся”.

Когда она покидала царский дворец, у ворот стояли три человека в желтых одеждах. Увидев Убаи, они сказали с радостью: “Виделись мы с тобой один-единственный раз. Потом же печалились, ибо встретить тебя не случалось. А теперь встретили негаданно. Иди и скорее возвращайся домой, а через три дня встретим тебя непременно на восточном рынке в стольном городе Нара”. Убаи попрощалась с ними, домой вернулась и тут ожила. На третий день, утром, решила она пойти на восточный рынок в столицу. Пришла на рынок, прождала весь день, да никого не дождалась. Только бедняк один явился через восточные ворота сутрами торговать. показывал их, говоря: “Кто-нибудь купит сутры?” Пройдя мимо Убаи, он вышел через западные ворота. Убаи захотелось купить сутры, и она отправила слугу, чтобы тот вернул [бедняка]. Она развернула сутры и увидела, что это были два свитка сутры “Бонмо:кё” и один свиток сутры “Синге:”, что она переписала когда-то. Сутры похитили до их освящения, и она напрасно искала их многие годы. Ее сердце возрадовалось, и, хотя она теперь знала, кто похитил их, спросила: “Сколько ты хочешь за эти сутры?” [Бедняк] отвечал: “По пятьсот мон за каждый свиток”. [Убаи] заплатила, сколько он и просил. И тут она уразумела, что три человека, с которыми она уговорилась встретиться, были тремя свитками. Она устроила службу с чтением сутр и углубила свою веру в карму. С рвением читала она сутры, не зная отдыха ни днем, ни ночью.

Какое чудо! В сутре “Нэхангё:” говорится в подтверждение: “Если вершишь добро, имя твое запомнят небожители. Имя злодея же запомнят в аду”.

20. Слово о дурном сне и верном сердце, о чтении сутр и чудесном спасении

В селе Ямамура, что в уезде Соу-но Ками провинции Ямато, жила престарелая мать. Имя ее неизвестно. У нее была дочь. Она вышла замуж и родила двоих детей. Муж дочери был чиновником. Ему назначили должность в провинции, и он уехал вместе с женой и детьми. Прибыв в провинцию на место службы, они прожили там сколько-то лет.

Мать же осталась на прежнем месте и смотрела за домом. Вдруг она увидела в дурном сне, что ее дочь попала в беду. Она испугалась и хотела позвать монахов, чтобы те читали сутры для спасения дочери, но по бедности своей не смогла сделать этого. Но она не оставляла своего намерения и [в конце концов]сняла с себя одежду, выстирала ее и отдала [монахам], чтобы те читали сутры. Затем другое дурное предзнаменование было явлено ей во сне. Мать испугалась пуще прежнего, опять сняла с себя одежду, выстирала ее и, как и в прошлый раз, велела читать сутры.

Дочь жила в том же доме, где служил ее муж. Однажды ее дети играли в саду дома, а сама она была в доме. Двое детей увидели, что семеро монахов сидят на крыше и читают сутры. Двое детей сказали матери: “Семеро монахов сидят на крыше и читают сутры. Скорее выйди и посмотри”.

Голоса, читавшие сутры, напоминали жужжание роя пчел. Услышав чтение, мать удивилась, встала и выбежала через задний выход. И тут же стены дома обвалились в том месте, где она [только что] была. Семеро монахов же разом исчезли. В великом испуге и страхе мать подумала: “Небо и Земля спасли меня [от смерти] под руинами”.

Позднее ее мать, присматривавшая за домом, прислала слугу. Он поведал о дурном сне, рассказал о том, как мать нанимала монахов для чтения сутр. Дочь, услышав то, что велела передать ей мать, исполнилась сердечного трепета и еще больше уверовала в Три Сокровища.

Верно говорю - сила заключена в чтении сутр, а Три Сокровища - оберегают нас.

21. Слово о глиняной статуе божества, получавшей от ног сияние, и о чудесном воздаянии в этой жизни

На горе к востоку от столицы Нара стоял храм. Название ему было - Консу. В горном храме жил упасака по имени Консу - потому он так и назывался. Сейчас он зовется То:дайдзи. До постройки этого великого храма, во времена правления государя Се:му, подвижник Консу жил там, обретая Путь. В горном храме была статуя божества Сю:конго:дзин. Днем и ночью, отдыха не зная, подвижник молился, привязав веревки к ногам божества.

Между тем от ног божества разлилось сияние, достигшее государева дворца. Государь удивился, пришел в недоумение и отправил гонца для выяснения. Государев посланник проследовал за сиянием до храма и увидел, что какой-то упасака молился Будде и исповедывался в грехах перед статуей Сю:конго:дзин, привязавшись веревкой к ее ногам. Гонец увидел это и возвратился немедля с докладом. [Государь] призвал подвижника и рек: “Чего ты желаешь?” Тот отвечал: “Хочу стать монахом и изучать Закон Будды”. Тогда государь разрешил ему принять монашество под именем Консу. [Государь] восхищался им и оказывал ему четыре вида подаяний, так что тот ни в чем нужды не знал. Люди восхищались [монахом] и называли его бодхисаттвой Консу. Излучавшая сияние статуя Сю:конго:дзин стоит теперь у северного входа в молельню Кэнсакудо: храма То:дайдзи.

В похвале говорится в подтверждение: “Добродетелен подвижник Консу! Он возжег огонь веры весной на востоке, а осенью на западе разгорелось жаркое пламя. Сияние от ног божества помогло огню разгореться, и государь благоговейно откликнулся”. Верно говорю - молитва не останется без ответа.

22. Слово о воре, похитившем статую Будды, и о том, как чудесным образом он был пойман

В уезде Хинэ, что в провинции Идзуми, жил вор. Он жил возле дороги. Имя его неизвестно. Сердце его было испорчено от рождения. Промыслом своим сделал воровство и убийство, в карму не верил. Часто он похищал из храмов бронзовую утварь, распиливал на куски и продавал.

Во времена правления государя Сё:му, из храма Дзинъэдзи, что находится в том же уезде Идзуми, вор похитил статую Будды. В это время по дороге проезжал некий человек. Он ехал верхом по дороге к северу от храма и услышал чьи-то жалобные крики: “Больно мне, больно!” Услышав их, путник подумал, что там избивают кого-то, и немедленно направил коня [в направлении криков]. Когда же приблизился, крики стихли. Остановил коня, но услышал только лязг металла. Тогда он решил ехать своей дорогой. Но через какое-то время крики стали слышны, как прежде. Он не мог снести их и возвратился, но крики снова прекратились, и послышался лязг металла. Тогда [путник] заподозрил, что там убивают кого-то или еще что случилось, походил вокруг и скрытно послал слугу разузнать, что происходит в доме. Тот увидел, что вор долотом отрубил руки, ноги и голову у бронзовой статуи Будды, поставив ее вверх ногами. [Хозяин слуги] схватил [вора] и спросил: “Откуда эта статуя?” Тот отвечал: “Это статуя из храма Дзинъэдзи”.

Тогда [хозяин] отправил слугу [в храм] - оказалось, что [статуя] и вправду была похищена оттуда. Слуга рассказал [монахам] все как.. есть. Монахи и дарители храма, услышав его рассказ, собрались вместе, [пришли туда], где лежала изувеченная статуя, окружили ее и запричитали: “Как грустно! Как мучительно! Что за грехи навлекли на Великого Учителя такие несчастия? Если бы священная статуя находилась в храме, мы бы поклонялись ей. Теперь же, когда статуя Разбита, кому станем поклоняться?” Монахи и миряне украсили паланкин, поместили в него искалеченную статую и, обливаясь слезами, провели похоронный обряд в храме, а вора отпустили с миром. Но путник, [обнаруживший вора], схватил его, передал властям, и того заточили в темницу.

Точно говорю - святой [Будда] пресек зло и сотворил чудо. Священный дух [Будды] всюду - вот его дела, от которых трепещешь. В двенадцатом свитке сутры “Нэхангё:” Будда говорит так: “Преклоняюсь перед Махаяной. Услышав, как брахман оскорбляет Махаяну, я лишил его жизни. И все равно в ад я не провалюсь”. В тридцать третьем свитке этой же сутры говорится в подтверждение: “Итисэндай исчезнут навсегда. Поэтому убить муравья - смертный грех, на убившем же итисэндай - греха нет” ([Итисэндай] оскорбляет Будду, Закон и монахов, не исповедует Закон ради спасения всех живущих и нет у него чувства благодарности. Поэтому убить его грехом не будет).

23. Слово о бронзовой статуе бодхисаттвы Мироку, похищенной вором, и о том, как чудесным образом он был обнаружен

Во время правления государя Се:му посланник государя объезжал ночью [столицу]. Очутившись в столице в разгар ночи он услышал плач и стенания, раздававшиеся с гречишного поля, что находится к югу от женского монастыря в столице Нара. Кто-то кричал: “Больно мне, больно!” Услышав это, посланник поскакал туда и увидел, как вор разбивал камнем похищенную им бронзовую статую бодхисаттвы Мироку. Он ударил [вора], схватил его и допросил. Тот отвечал: “Эта бронзовая статуя - из женского монастыря Кадзураки”. Статую возвратили в храм, а вора передали властям и заточили в темницу.

Тело Будды состоит из дхарм, а не из крови и мяса. Почему же тогда [бодхисаттве Мироку] было больно? Чтобы показать - [дхармы] не претерпевают изменений. Такие вот чудеса.

24. Слово о том, как приношения позволили спастись призванному духами-посланцами царя Эммы

Нара-но Ивасима жил в левой части столицы Нара, на пересечении шестого проспекта и пятой улицы. Он жил в селе к западу от храма Дайандзи. Во время правления государя Сё:му он позаимствовал тридцать кан денег из средств [школы] Сутара, располагавшейся в Дайандзи, и отправился по торговым делам в гавань Цуруга, что в Этидзэн, где он погрузил купленный товар на судно и направился домой. Но тут он вдруг занемог, сошел с судна и, намереваясь возвратиться домой в одиночку, нанял лошадь и поехал верхом.

Когда он достиг Сига-но Карасаки, что в уезде Токасима провинции Оми, то оглянулся и увидел, что три человека преследуют его. Их разделяло расстояние в один те:. У моста Удзи в Ямасиро они догнали его и продолжали путь вместе с ним. Нарасима спросил: “Куда вы путь держите?” Отвечали: “Мы посланы из дворца царя Эммы за Нара-но Ивасима”. Нара-но Ивасима услышал это и сказал: “Я тот, за которым вы посланы. Зачем призывают меня?” Духи- посланцы отвечали: “Сначала мы пришли в твой дом и спросили о тебе, но нам ответили: "Он уехал по торговым делам и еще не вернулся". Поэтому мы отправились искать тебя в гавань и хотели схватить тебя там, но повстречали посланца царей-защитников сторон света, который попросил нас: "Не гонитесь за ним, ибо он торгует на деньги, взятые взаймы в храме". Поэтому мы тогда не схватили тебя. Многие дни мы гоняемся за тобой, мы устали и голодны. Есть ли у тебя еда?” Ивасима сказал: “У меня есть только сушеный рис” - и отдал его им. Духи- посланники сказали: “Ты можешь заразиться от нашего дыхания, поэтому не приближайся к нам. Но не бойся нас”.

В конце концов они оказались дома [у Ивасима], и он устроил пир. Духи сказали: “Нам нравится вкус говядины, поэтому дай-ка нам говядины. Мы духи, которые воруют коров”. Ивасима сказал: “У меня в доме есть две пятнистых коровы. Я отдам их вам, но только отпустите меня”. Духи сказали: “Мы хорошо поели у тебя. Если из благодарности отпустим тебя, тяжелый грех будет на нас и получим тогда по сто ударов железной палкой. Знаешь ли ты кого-нибудь одних с тобою лет?” Ивасима отвечал: “Нет, не знаю”. Один из трех духов подумал и сказал: “В каком году ты родился?” Ивасима ответил: “Я родился в пятом году Тигра”. Дух сказал: “Я слышал, что в синтоистском храме Идзагава есть прорицатель, который, так же, как и ты, родился в пятом году Тигра. Он заменит тебя. Призовем его. Но только отдай нам в угощение одну корову. А чтобы избежать греха и чтобы нас не били, прочти сутру "Конго:ханнякё:" сто раз и произноси при этом наши имена. Первое имя - Такасамаро, второе имя - Накатимаро, третье имя - Цутимаро”. Сказав так, покинули его в полночь.

Наутро [Ивасима] увидел, что одна корова умерла. Ивасима отправился в часовню Нанто:ин в храме Дайандзи и попросил послушника-учителя Закона Нинё: (В то время он еще не прошел посвящения).

Прочесть сутру “Конго:ханнякё:” сто раз. Нинё: согласился и в течение двух дней прочел “Конгоаннякё:” сто раз. Через три дня пришли духи-посланники и сказали: “Благодаря силе Махаяны мы избежали стократных побоев, а риса нам дали на один то больше обычного. Как мы счастливы и благодарны! Отныне будь благодетелен и совершай нам приношения в каждый установленный день”. Сказав так, тут же исчезли.

Ивасима умер, когда ему перевалило за девяносто лет.

Как Да Сюаню из великой страны Тан удалось освободиться от посланцев Эмма благодаря силе “Хання”, так и Ивасима в Японии избежал быть призванным посланцами Эмма, [поскольку] он торговал на деньги, взятые взаймы в храме. О том же говорят и истории о женщине, которая торговала цветами и переродилась на небе Торитэн или же о Кикута, который хотел поднести яд [Будде], но впоследствии [раскаялся и] стал добродетелен.

25. Слово о духе-посланце царя Эмма, который отблагодарил женщину за совершенные ему приношения

В уезде Ямала провинции Сануки жила женщина по имени Нуносики-но Оми Кинумэ. Во время правления государя Сё:му она вдруг захворала. Тогда она разложила обильные яства по обе стороны ворот, чтобы угостить ими бога болезней и подкупить его. За Кинумэ пришел дух-посланец царя Эмма. Он устал с дороги, увидел праздничную еду и соблазнился ей. Дух сказал Кинумэ: “Я съел твою еду и теперь должен отблагодарить тебя. Знаешь ли ты другую женщину с таким же именем?” Кинумэ отвечала: “В этой же провинции, в уезде Утари, живет женщина, которую звать так же, как и меня”.

Кинумэ показала духу дорогу. Он пришел к Кинумэ из Утари, вынул из красной сумы долото длиной в сяку, забил ей его в лоб и повел. А Кинумэ из уезда Ямала скрытно вернулась домой. Ожидавший ее царь Эмма оглядел [Кинумэ из Утари] и сказал: “Это не та Кинумэ, что я призвал. Вышла ошибка. Но пусть она побудет здесь, а ты приведи поскорее Кинумэ из уезда Ямала”. Дух больше не мог защитить ее и отправился еще раз к Кинумэ из Ямала и привел ее. Царь Эмма увидел ее и сказал: “Это та Кинумэ, что я призвал”.

Кинумэ из уезда Утари вернулась домой. Но прошло уже три дня, и ее тело сожгли. Тогда она еще раз отправилась обратно и пожаловалась ему: “У меня нет больше тела и мне не в чем жить”. Тогда царь спросил: “Цело ли тело у Кинумэ из уезда Ямала?” Ему ответили: “Да”. Царь сказал: “Возьми ее тело себе”. Так Кинумэ из уезда Утари обрела тело и вернулась к жизни. Тут она сказала: “Это не мой Дом. Мой дом - в уезде Утари”. Мать с отцом сказали: “Ты - наша дочь. Так в чем же дело?” Кинумэ не хотела их слушать и пошла в уезд Утари. Там она сказала: “Вот это - мой дом”. Но те родители сказали: “Ты - не наша дочь. Мы сожгли [тело] нашей дочери”. Тогда Кинумэ поведала без утайки о царе Эмма. Родители из обоих уездов выслушали ее, поверили и признали наследницей обоих домов. Вот почему у нынешней Кинумэ четверо родителей и она наследует сокровища двух домов.

Если приготовить яства, чтобы подкупить духов, без воздаяния это не останется. Если имеешь что-то, следует угощать и подкупать. Случаются и такие вот чудеса.

26. Слово о чуде, случившемся с бревном, из которого начали вырезать буддийские статуи, но бросили его

Монax Ко:тацу звался в миру Симоцукэ-но Асами. Он был родом из уезда Мудза провинции Кадзуса. (Некоторые говорят, что он родом на уезда Ахиру).

В правление государя Се:му, Ко:тацу отправился к горе Кана-но Митака в Ёсино. Он ходил вокруг деревьев и читал сутры, поклоняясь Будде.

В то время в селе Цуки уезда Ёсино был мост. Под мостом срубили грушевое дерево, вытащили его оттуда, да так и бросили. Прошло больше года. Там же протекала река Акикава. Брошенное грушевое бревно перебросили через реку. Люди и звери переправлялись [по бревну] и топтали его.

Дела привели Ко:тацу в село. Он стал переходить через реку, и тут под бревном раздались крики: “Нам больно! Не наступай на нас!” Услышав их, монах осмотрелся в удивлении, но никого не увидел. Какое-то время он не осмеливался перейти через реку. Когда же подошел к бревну и перевернул его, то увидел, что из него когда-то стали вырезать статуи будд, но потом бросили, не доведя дело до конца. В трепете великом монах уложил бревно на чистое место, поклонился ему, обливаясь слезами, и дал обет: “Карма привела меня сюда, и я непременно вырежу [из бревна статуи будд]”.

Он доставил [бревно] в подходящее место, созвал людей, собрал пожертвования и [заказал резчикам] изваять статуи будды Амида, будды Мироку и бодхисаттвы Каннон. Теперь они находятся в молельне Окадо:, что в деревне Косибэ уезда Ёсино.

Бревно не обладает разумом. Как может оно говорить? Это был священный дух [Будды]. Кто усомнится в том?

27. Слово о богатырше и ее подвигах

В провинции Овари управлял уездом Накасима Овари-но Сукунэ Кукури. Он жил в те времена, когда страной управлял государь Се:му. Жена Кукури родилась в селе Катава уезда Аити той же провинции. (Она приходилась внучкой монаху До:дзё:, который в давние времена жил в храме Ганго:дзи).

Она повиновалась мужу, была почтительна и мягка, как лучший шелк.

Однажды она соткала мужу тонкую одежду из конопли. Цвет и узор были несравненны. В то время управителем провинции был Вака-сакурабэ-но Тау. Управитель провинции увидел на управителе уезда прекрасную одежду и отобрал ее со словами: “Ты не должен носить таких одежд”.

Жена спросила: “Что случилось с одеждой?” [Кукури] ответил: “Её забрал управитель провинции”. Спросила еще: “Тебе жалко одежду?” Тот ответил: “Очень жалко”. Жена тут же пошла к управителю провинции, уселась перед ним и потребовала: “Отдавай одежду”. Управитель провинции сказал: “Что это за женщина? Уведите ее”. Но ее не могли сдвинуть с места. Двумя пальцами она подняла управителя провинции вместе с сиденьем, вынесла его вот так за ворота Управления, порвала в клочья рукава его одеяния и потребовала: “Отдавай одежду!” Управитель провинции испугался, задрожал и отдал одежду. Забрав ее, [жена] вернулась домой, выстирала ее и сложила. Она могла расщепить ствол бамбука на волокна тонкие, как нити шелка.

Родители управителя уезда узнали о случившемся, сильно испугались и сказали сыну: “Из-за твоей жены управитель провинции разозлится на тебя и чем-нибудь [досадит тебе]”. Так говорили они в великом страхе: “Как она могла позволить вести себя так с управителем провинции? Если он решит наказать ее, что мы станем делать? мы не можем успокоиться”. Поэтому [жену] отослали в родительский дом и оставили ее там.

Некоторое время спустя она пошла стирать белье на реку Кусацу что протекала возле ее села. В это время большое купеческое судно, груженное товаром, проплывало мимо. Кормчий увидел женщину, стал издеваться над ней и насмехаться. Женщина сказала: “Замолчи”. [И еще] сказала: “Тех, кто издевается над людьми, больно бьют по щекам”. Услышав ее слова, кормчий разгневался. Он велел причалить и ударил женщину, но она не почувствовала боли. Она наполовину вытащила судно на берег, а корму затопила в воде. Кормчий нанял людей, живших неподалеку от причала, чтобы те подняли [рассыпанный] товар и снова погрузили его на судно. Женщина сказала: “[Кормчий] был невежлив, и потому я вытащила судно. Почему люди издеваются над бедной женщиной?” Она снова вытащила нагруженное судно на берег на расстояние в один те:. Тут моряки страшно испугались, упали на колени и сказали: “Мы виноваты. Сжалься над нами”. Женщина простила их.

Даже пятьсот мужей не могли сдвинуть судно с места. Поэтому известно, что [богатырша] была сильнее пятисот мужей. В одной сутре/ /говорится: “Если приготовить рисовые лепешки и преподнести их Трем Сокровищам, станешь сильным, как Нараэн, [несокрушимым], как алмаз”. А потому известно, что [женщина] приобрела такую силу, поскольку в прошлых рождениях готовила большие лепешки и преподносила их Трем Сокровищам и монахам.

28. Слово о нищенке, которая молилась о богатстве статуе Будды высотой в шестнадцать сяку, и о чудесном обретении ею богатства в этой жизни

Во время правления государя Сё:му, в деревне к западу от храма Дайандзи, что в столице Нара, жила одна женщина. Она была очень бедна, жить ей было не на что, она голодала. Прослышав о том, что статуя Будды высотой в шестнадцать сяку из храма Дайандзи откликается на молитвы людей быстро и хорошо, она купила цветов, благовоний и лампового масла, отправилась к статуе Будды в шестнадцать сяку и почтительно сказала так: “В прошлом рождении я не совершала доброго, и мое нынешнее тело наказано за то нищетой. Сделай же меня богатой и избавь от ненавистной бедности”. Шли дни и месяцы, а она не прекращала своих молитв.

[Однажды] она, как обычно, помолилась о даровании богатства, совершила приношения цветами, благовониями и светильниками, отправилась домой и отошла ко сну. Проснувшись наутро, она обнаружила четыре кан монет у моста возле ворот своего дома. Там же была приложена и табличка, в которой говорилось, что это были деньги школы Дайсутара из храма Дайандзи. Женщина испугалась и тут же отнесла [деньги] в храм. Монахи этой школы осмотрели сокровищницу, где хранились деньги - печать была на месте, а четырех кан не хватаете Поэтому они положили [деньги] обратно.

И снова женщина отправилась к Будде в шестнадцать сяку, совершила приношения цветами, благовониями и светильниками, отправилась домой и отошла ко сну. Проснувшись наутро, она обнаружила четыре кан монет в своем саду. И снова там была приложена табличка, в которой говорилось, что это были деньги школы Дзе:сутара из храма Дайандзи. Женщина отнесла [деньги] в храм. Монахи школы осмотрели вместилище, в котором хранились деньги - печать была на месте. Сняв ее, обнаружили, что четырех кон не хватает. В удивлении они положили их обратно и опечатали.

Как и прежде, женщина отправилась к Будде в шестнадцать сяку и молилась о богатстве, а, вернувшись домой, отошла ко сну. Наутро открыла дверь и увидела, что четыре кан монет лежат перед порогом. Там же была приложена и табличка, в которой говорилось, что это были деньги школы Дзё:дзицурон храма Дайандзи. Женщина отнесла их в храм. Монахи школы осмотрели вместилище, в котором хранились деньги - печать была на месте. Сняв ее, обнаружили, что четырех кон не хватает. Казначеи шести школ собрались в удивлении и спросили женщину: “Что ты делала, [чтобы получить деньги]?” Та отвечала так: “Ничего особенного. Просто я бедна, жить мне не на что, опереться не на кого, просить не у кого. Поэтому я совершала приношения цветами, благовониями и светильниками статуе Будды высотой в шестнадцать сяку в этом храме и молилась о достатке”. Монахи выслушали ее, посоветовались и сказали: “Это деньги, которые дал тебе Будда. Поэтому мы не возьмем их”. Они вернули [деньги] женщине. Она получила четыре кон, укрепилась в вере и стала зажиточна и очень богата. Прожила она долго.

Верно говорю - чудо случилось благодаря удивительной силе статуи Будды высотой в шестнадцать сяку и глубокой вере женщины.

29. Слово о высокодобродетельном Гё:ги, который своим всепроникающим оком обнаружил, что волосы женщины смазаны свиным жиром, и отчитал ее

В деревне возле храма Ганго:дзи, что находился в старой столице, устроили как-то службу. Украсив место ее, позвали всокодобродетельного Гё:ги, чтобы он вел службу cемь дней. Собрались монахи и миряне, чтобы послушать её. Среди них была одна женщина. Она смазала волосы свиным жиром и пришла на службу. Высокодобродетельный увидел ее и стал отчитывать: “Что за жуткий запах! Уведите подальше ту, чьи волосы умащены кровью!” Женщина сильно устыдилась и ушла.

Там, где глаз простого человека видит лишь масло, всевидящее око святого распознает кровь. То [Будда] обернулся святым в стране Японии, скрывши себя под телом святого.

30. Слово о чуде и о высокодобродетельном Гё:ги, распознавшем в женщине с ребенком ненависть прошлого и заставившем ее бросить дитя в реку

Высокодобродетельный Гё:ги прорыл канал Нанива, строил пристани, рассказывал о Законе, наставлял людей. Послушать его проповеди собирались монахи и миряне, высокие и низкие.

В то время в селе Кавамата, что в уезде Вакаэ провинции Кавати, жила некая женщина. Она принесла с собой ребенка в храм, чтобы послушать проповедь. Ребенок плакал и кричал, мешая слушать проповедь. Ребенку минуло уже десять лет, но он не умел ходить. Он все время плакал, кричал, пил молоко и ел. Высокодобродетельный сказал: “Женщина! Унеси ребенка и брось в реку”. Люди услышали его слова и зашептались: “Отчего это сострадательный святой сказал ей такое?”

Женщина любила ребенка и не выбросила его. Держа его на руках, она слушала проповедь. На следующий день она снова пришла слушать проповедь и взяла с собой ребенка. Он снова надоедливо плакал и мешал собравшимся слушать проповедь. Высокодобродетельный закричал: “Брось ребенка в реку!” Обуреваемая сомнениями, но не в силах ослушаться, мать бросила [ребенка] в пучину. Он всплыл, колотил ногами и руками по воде, таращил глаза и сказал со злобой: “Какая жалость! А я хотел есть за твой счет еще три года”.

Пораженная женщина вернулась, чтобы дослушать проповедь. Высокодобродетельный спросил: “Ты выбросила ребенка?” Тогда мать без утайки рассказала о случившемся. Высокодобродетельный же сказал так: “В прошлом рождении ты взяла у него взаймы и не отдала долг. Поэтому он стал твоим сыном, чтобы есть твою еду в счет долга. Твой ребенок - это заимодавец в прошлом”.

Какой позор! Как можно умереть, не расплатившись с долгами? Ведь воздаяния в следующем рождении не избежать. Поэтому-то в сутре “Сютё:гё:” говорится в подтверждение: “Он занял соли на один сан и не возвратил долг. Чтобы отработать долг, он переродился быком и таскал соль заимодавца”.

31. Слово об обещании построить пагоду и о рождении девочки с мощами в руке

Ниу-но Атаэ Отоками жил в уезде Ивата провинции То:томи. Отоками принес обет построить пагоду но не мог выполнить его в течение многих лет, и потому сердце его болело. Во время правления государя Сё:му, когда Отоками было семьдесят лет, а его жене - шестьдесят два года, у/ /них родилась дочь. Родилась она со сжатой левой рукой. Удивленные родители пытались открыть ладонь, но она сжималась все сильнее, и они не могли открыть ее. Родители горевали, говоря так: “Родили мы дочь не вовремя, она - калека. Нам очень стыдно. Какова карма - таков и ребенок”.

Они не бросили ребенка и взрастили его с любовью. Чем больше становилась [девочка], тем прекраснее становилось ее лицо. Когда ей исполнилось семь лет, она раскрыла ладонь, показала ее матери и сказала так: “Посмотри!” Та посмотрела на то, что было у нее в руке - там было два кусочка мощей [Будды]. Она обрадовалась и удивилась, и рассказала о том людям. Те очень обрадовались. Управитель провинции и управитель уезда тоже обрадовались, возглавили общину, построили семиярусную пагоду, поместили мощи туда и совершили приношения. Это пагода храма Ивата, что в уезде Ивата. После постройки пагоды ребенок вдруг умер. Верно говорю - если обет принесен, он должен быть исполнен. Вот так вот.

32. Слово о перерождении быком за взятие взаймы у храма сакэ и неуплату долга до самой смерти

Во время правления государя Сё:му жители деревни Миками, что в уезде Нагуса провинции Кии, создали общину при храме Якуо:дзи для постоянного пополнения фонда лекарств [храм Якуо:дзи называется теперь храмом Сэта]. В доме Окада-но Сугури-но Обамэ изготавливали сакэ и на полученные средства пополняли фонд лекарств.

Однажды пятнистый теленок вошел в Якуо:дзи и улегся возле пагоды. Люди, бывшие в храме, гнали его, но напрасно - он снова возвращался и ложился [возле пагоды]. Люди дивились и спрашивали друг друга: “Чей это теленок?” Но не было никого, кто б признал теленка своим. Тогда монахи поймали его, привязали и стали выкармливать. Прошло время, теленок вырос и его стали использовать на работах в храме.

Прошло пять лет, и даритель этого храма Окада-но Сугури Ивахито увидел во сне, что теленок преследует его, бодается, сбивает с ног и топчет. Ивахито закричал от ужаса. Тут теленок спросил: “Ты знаешь меня?” Тот отвечал: “Не знаю”. Тогда теленок отошел в сторону, преклонил колени, лег и заплакал, сказав так: “Я - Мононобэ-но Маро из деревни Сакура. (Люди звали его Сиоцуки. Когда он был еще жив, его стрела миновала кабана, а он подумал, что попал в цель и ушел за солью. Потом же увидел, что кабан исчез - только стрела торчала из земли. Жители села видели это и смеялись над ним, называя его Сиоцуки. Поэтому его и прозвали так).

В прошлой [жизни] я взял взаймы два то сакэ из лекарственного фонда храма и умер, не возвратив долг. Поэтому теперь я получил тело быка и должен работать, чтобы расплатиться за него. Я должен работать восемь лет. Пять лет прошло, и осталось еще три года. Монахи погоняют меня и безжалостно хлещут по спине. Мне очень больно. Я рассказываю тебе о моих страданиях потому, что кроме тебя меня никто не пожалеет”.

Ивахито спросил: “Как я могу убедиться в том?” Бык отвечал: “Спроси у О:мина - правда это или нет”. (О:мина была главой того дома, где делали сакэ. Она приходилась Ивахито сестрой).

[Ивахито] сильно удивился, отправился к сестре и все ей рассказал. Она ответила: “Он рассказал тебе правду. [Мононобэ-но Маро] взял взаймы два то сакэ и умер, не возвратив долга”. Тут управляющий делами храма монах Дзё:тацу и дарители уверовали в карму, исполнились сострадания и стали читать сутры. Когда прошло восемь лет, [6ык] делся неизвестно куда - больше его не видели.

Верно говорю - вслед за неуплатой долгов следует воздаяние. Как можно забывать об этом? Поэтому-то в шастре “Дзё:дзицурон” и говорится в подтверждение: “Если взять в долг и не вернуть, то переродишься в наказание быком, овцой, оленем или ослом”.

33. Слово о женщине, которую выследил и сожрал злой дух

Во время правления государя Cё:му по всей стране распевали так:

Кто тебя в жены возьмет,

Ёродзу-но Ко из Амути-но Комути?

Наму, наму.

Горный отшельник сдерживает дыхание

И читает заклинания.

Амасини, амасини.

В это время на восточной стороне деревни Амути, что в узде То:ти провинции Ямато, жила очень богатая семья Кагамицукури-но Мияцуко. В семье той была дочь. Ее звали Ёродзу-но Ко. Она была незамужняя девственница. Она была хороша собой. Хотя люди знатные и сватались к ней, она всем им отказывала. Так прошло сколько-то лет. И вот один человек посватался к ней и спешно послал ей три воза красивых одежд. [Ёродзу-но Ко] обрадовалась, позволила ему приблизиться, последовала уговорам и приняла его в своей спальне. В эту ночь она трижды прокричала из спальни: “Мне больно”. Родители слышали [крики] и сказали друг другу: “Ей больно, потому что она еще не привыкла”. Они пожалели ее и снова заснули.

Наутро [родители] встали поздно. Мать постучалась [к дочери], звала ее, кричала, но никто не отвечал. Удивилась она, дверь открыла и видит: все тело [дочери], кроме головы и одного пальца - сожрано. Родители исполнились страха и ужаса, боли и горя. Поглядели на подаренные красивые одежды, а они обернулись костями звериными, три же воза превратились в дерево караходзиками [дикую маслину].

Слух о том пронесся на все восемь сторон, сбежались люди. Увидев, что случилось, не могли надивиться. Голову уложили в заморский ящик, а утром седьмого дня его поставили перед статуями будд и отслужили службу поминальную.

Подозреваю, что вперед всего случилось дурное предзнаменование. Этим предзнаменованием была песня. Кто-то говорит - то умысел таинственный божества, кто-то - то был злой дух, но оглянемся и узрим грехи [Ёродзу-но Ко] в прошлом [рождении]. Случаются и такие вот чудеса.

34. Слово о том, как сирота почитала бронзовую статую Каннон, и об удивительном воздаянии в этой жизни

В селе, что в окрестностях храма Уэдзуки в правой части Нара, жила сирота. Мужа у нее не было, имя ее неизвестно. При жизни родителей [семья] была очень богатой и зажиточной. Они построили много домов и амбаров, отлили бронзовую статую бодхисаттвы Каннон высотой в два сяку и пять сун. Поставив возле дома молельню, поместили туда статую и совершали приношения.

Во время правления государя Сё:му родители умерли, рабы разбежались, лошади и коровы сдохли. Богатство улетучилось, дом обеднел. [Сирота] одна смотрела за опустевшим домом, днем и ночью горько плакала, слезы лила. Услышав, что бодхисаттва Каннон хорошо исполняет молитвы, она привязала веревку к руке бронзовой статуи, совершила приношения цветами, благовониями и лампадами и молилась о богатстве, говоря так: “Я одна осталась, сирота. Родители умерли. У меня ничего нет, и дом мой беден. Мне нечем поддержать тело. Молю тебя: сделай меня богатой, только поскорее, не медли”. Так она плакала- молилась день и ночь.

В селе жил богач. Его жена умерла, он был вдовцом. Увидев девушку, он велел свахе посвататься к ней. Девушка ответила: “Я бедна. Тело мое голо, у меня нет одежды. Мне нечем покрыть лицо - как я могу говорить с ним?” Сваха вернулась и рассказала о том мужчине. Тот выслушал ее и сказал: “Я хорошо знаю, что она бедна и у нее нет одежды. Но согласна она или нет?” Сваха пошла [к сироте] и передала его слова. Девушка снова отказалась. Тогда мужчина пришел без спросу сам. [Девушка] согласилась, и они спали вместе.

На следующий день с утра до вечера лил дождь. Дождь не прекращался, и [вдовец] не уходил. Так продолжалось три дня. Мужчина проголодался и сказал: “Я хочу есть. Дай мне что-нибудь”. Жена сказала: “Будет исполнено”. Она развела огонь в очаге и поставила пустой котел, села на корточки и вытирала [слезы] со щек. Она ходила по пустому дому и тяжко вздыхала. Сполоснув рот и вымыв руки, она вошла в молельню, привязала веревку к статуе и сказала, плача: “Избавь меня от позора. Ниспошли мне скорее богатство”. Выйдя [из молельни], она снова направилась к пустому очагу, вытирая слезы со щек.

В час Обезьяны в ворота вдруг постучали, и кто-то позвал [сироту]. Она вышла и увидела кормилицу богатого соседа. В большом ларе она принесла всякую еду и питье. Яства благоухали, и всего было вдоволь. Там была и металлическая посуда на лаковых подносах. [Кормилица] отдала [яства] со словами: “Хозяин услышал, что у тебя гость и послал все это. Только верни потом посуду”. Сирота возрадовалась, и ее сердце наполнилось счастьем. Она сняла свою черную одежду, преподнесла ее посыльной и сказала: “Мне нечем отблагодарить тебя, кроме как этой грязной одеждой. Возьми ее на счастье”. Кормилица взяла одежду, надела ее и тут же ушла.

Когда [сирота] накрыла на стол и муж увидел еду, он удивился и смотрел на жену, а не в тарелки. Наутро он ушел и прислал десять кусков шелка и десять мешков риса со словами: “Скорее сшей из шелка одежду, а из риса сделай вина”.

[Сирота] пошла в дом богатых соседей, чтобы выразить свою признательность за их доброту. Но хозяйка соседнего дома сказала: “Ты что, с ума сошла? Или дух в тебя вселился? Я ничего не знаю”. Посыльная тоже сказала: “И я ничего не ведаю”. Обруганная, [сирота] вернулась домой и собралась, по обычаю своему, молитву сотворить. Зашла в молельню и увидела, что черная одежда, которая предназначалась посыльной, была на бронзовой статуе. Тут она уразумела, что это Каннон чудо сотворила. [Сирота] уверовала в карму и почитала статую с еще большим рвением. С тех пор к ней вернулось прежнее богатство, она не плакала и не горевала. Супруги прожили вместе жизнь долгую и счастливую. Такие вот чудеса.

35. Слово о наказании дурной болезнью и смертью в этой жизни за избиение монаха

Принц Удзи родился со злым взглядом и не верил в Три Сокровища. Во времена правления государя Сё:му этот принц разъезжал по делам в провинции Ямасиро. Его сопровождало восемь человек. Когда [принц] уже возвращался в столицу Нара, монах Тайке: из храма Симоцукэ отправился из столицы Нара в Ямасиро через уезд Цудзуки. Тут он вдруг увидел принца, но спрятаться ему было некуда, и он встал возле дороги, сняв соломенную шляпу и закрыв ею лицо. Принц увидел [монаха], остановил коня и ударил его. Монах и его ученик убежали на заливное поле и спрятались там. Но [принц] догнал монаха, избил его, а вещи - покрушил. Тут монах воскликнул: “Защитники Закона, где же вы?”

Не успел принц отъехать, как посреди дороги вдруг дурная болезнь настигла его. Он громко вопил и подпрыгивал на два-три сяку. Видя это, его сопровождающие попросили монаха вылечить принца, но тот отказался. Трижды они просили Тайкё:, и трижды он отказывался. [Монах] спросил [принца]: “Больно тебе?” Тот отвечал: “Очень больно”. Монах тогда сказал: “Жалкий принц, пусть тебе будет больнее в тысячу раз, пусть тебе будет больнее в десять тысяч раз!”

Родичи принца докладывали государю: “Монах Тайкё: проклял Удзи”. Они хотели схватить [монаха] и убить его. Но государь, дознавшись до правды, пожалел его и не позволил сделать это. Прошло три дня, и принц скончался, став черным, как тушь. Его родичи снова докладывали государю: “На убийство отвечают убийством. Удзи умер. Мы отомстим Тайкё:”. Государь рек: “И я монах, и Тайкё: тоже монах. Как монах может убить монаха? В несчастии, случившемся с Удзи, Тайкё: невиновен”.

Поскольку государь обрил голову, принял посвящение монашеское и шествовал Путем [Будды], он защитил монаха и не дал убить Тайкё:. Безумный принц Удзи был великим злодеем, и защитники Закона покарали его. Защитники Закона всегда здесь. Как можно не трепетать перед ними?

36. Слово о божественном могуществе деревянной статуи Каннон

Во времена правления бывшего государя Сё:му у деревянной статуи Каннон в Золотом павильоне храма Симоцукэ в столице Нара, находившейся к востоку [от основной святыни], без всякой на то причины отвалилась голова. Главный даритель увидел это и хотел восстановить [статую] на следующий день. Прошли день с ночью, и наутро он обнаружил, что голова сама собой заняла прежнее место и к тому же излучала сияние.

Верно говорю - дхарма - тело мудрости всегда здесь. Чудо это - поучение усомнившимся.

37. Слово о божественном могуществе деревянной статуи Каннон, что не сгорела в огне

Во времена правления государя Сё:му деревянную статую бодхисаттвы Сё:кандзидзай поместили в горный храм Тину, что в уезде Идзуми провинции Идзуми. Ей поклонялись и совершали приношения.

Случился пожар, и храм Будды сгорел. Но деревянная статуя бодхисаттвы отошла от сгоревшего храма на два дзё: и легла там, так что [огонь] не тронул ее. Верно говорю - Три Сокровища не имеют цвета, не могут быть поняты рассудком и увидены глазом, но могущество их - всегда здесь. То чудо из чудес.

38. Слово о том, как скупец превратился в большую змею

Во время правления государя Сё:му в горном храме Манива, что в столице Нара, жил один монах. Когда монах собрался умирать, он сказал своим ученикам: “После моей смерти три года не открывайте дверь моей комнаты”. Спустя сорок девять дней после его смерти большая ядовитая змея приползла к двери его комнаты. Ученики все поняли, обратили ее в свою веру, открыли перед ней дверь и увидели, что там было спрятано тридцать кан монет. Взяв деньги, они читали сутры, совершали добродетельные поступки и проводили заупокойные службы. Верно говорю - монах любил деньги, спрятал их и вернулся в теле змея, чтобы охранять их. В подтверждение говорится, что даже если можно увидеть вершина горы Сумэру, нельзя увидеть вершину горы Желания.

39. Слово о чуде, явленном деревянной статуей будды Якуси, что была погребена под песком

На границе провинций Суруга и То:то:ми протекает река. Она называется О:и. На берегу реки стоит село Уда. Оно находится в уезде Харихара провинции То:то:ми. Когда государь О:хи управлял Поднебесной из столицы Нара, весной второго года эры Тэмпё:-хо:дзи, в третьей луне года Собаки, из песка на берегу возле деревни Уда послышался голос: “Откопайте меня! Откопайте меня!” В это время некий монах странствовал по провинции [То:то:ми]. Когда он проходил мимо, услышал несмолкавшие крики. Монах случайно услышал крики о помощи. Они доносились из-под песка. Подумав, что это ожил мертвец, погребенный [под песком], он раскопал [песок] и увидел: там лежит деревянная статуя будды Якуси высотой в шесть сяку и пять сун. У нее не было ушей. [Монах] поклонился статуе и сказал, обливаясь слезами: “Мой великий учитель! Как случилось, что наводнение погребло тебя? Судьба привела меня сюда. Желаю воссоздать твой первозданный облик”.

Возглавив общину, он позвал ваятеля, и тот вырезал для Будды уши. В селе Уда построили молельню, и жители совершали досточтимой статуе приношения. Сейчас молельня называется Уда. Монахи и миряне почитали статую будды [Якуси] - она творила чудеса, от нее исходило сияние, и она часто исполняла молитвы.

Похожее передают о статуе, вырезанной Утаи из сандалового дерева, - она поднялась, чтобы почтить Будду, а также о деревянной статуе матери Дин-Ланя - она двигалась как живая.

40. Слово о злодее, наказанном в этой жизни мучительной смертью от меча

Татибана-но асами Нарамаро был сыном принца Кадзураки. Затаив неисполнимое желание, он задумал овладеть страной, собрал мятежников и тайно сговорился с ними. Нарисовав монаха, они сделали из изображения мишень и метили ему из лука в зрачок. Злодеи чтили всякое зло, но не было дела хуже этого.

Когда раб Нарамаро охотился с соколом в горах Нара, он обнаружил много лисят. Раб изловил их, насадил на кол, а кол воткнул возле норы.

У раба был маленький сын. Лисица-мать задумала месть и прикинулась бабушкой раба. Она взяла сына раба на руки, отнесла к своей норе, насадила на кол и воткнула его возле норы так же, как это сделал раб с ее детьми.

Даже презренный зверь может ответить злом на зло. Близок час воздаяния в этой жизни. Негоже иметь жестокое сердце. Жестокие дела не останутся без возмездия. Вскоре после случившегося государь невзлюбил Нарамаро и казнил его. Верно говорю - злые дела привели к казни и послужили предзнаменованием его смерти. Случаются и такие вот чудеса.

41. Слово о женщине, которая с помощью снадобий спасла себя и сумела избежать брака со змеем

В селе Умакаи, что в уезде Сарара провинции Кавати, был богатый дом. В том доме была дочь. Во время правления государя О:хи, летом третьего года эры Тэмпё:-хо:дзи, в четвертой луне шестого года Свиньи, эта девица забралась на шелковицу, чтобы нарвать листьев. В это время большой змей обвился вокруг ствола шелковицы и взобрался на нее. Прохожий заметил его и сказал девушке. Девушка увидела его, испугалась и упала. Змей бросился вслед за ней, обвился вокруг нее, [забрался в неё] и спал ней. Она же лежала без сознания.

Мать с отцом увидели ее, позвали лекаря, уложили девушку с. змеем на одну постель, вернулись домой и поставили [постель] в сад. [Лекарь] сжег три снопа проса (Три снопа высотой в три сяку).

Смешал [золу] с кипятком и стал кипятить полученные три то смеси до тех пор, пока не осталось два то. Потом добавил туда десять горстей измельченной щетины кабана. Подвесив [девушку] за голову ноги к столбу, [лекарь] стал вливать смесь ей во влагалище. Когда он вылил один то смеси, показался змей. Его убили и выкинули вон. Яйца змея были белыми, плотными и походили на лягушачьи. Яиц вышло пять сё:. Щетина кабана налипла на них. Когда влили два то смеси, змеиные яйца вышли все.

Девушка пришла в сознание и заговорила. На расспросы родителей она отвечала: “Я была как во сне, а теперь пробудилась и стала, как прежде”. Таково действие снадобий, но применять их надо с осторожностью.

Прошло три года, змей снова обесчестил девушку, и она умерла Когда человек умирает и оставляет супруга или супругу, родителей и детей, он говорит так: “Я умираю, но в следующем перерождении обязательно встречу вас”. Душа его следует за кармой и перерождается в змее, лошади, корове, собаке или птице. Из-за дурных дел в прошлом вступают в любовную связь со змеем, перерождаются оборотнем или зверем. Любовь с привязанностью бывают разными.

В одной сутре рассказывается об этом так. В давние времен Будда с Анан проходили мимо кладбища. В это время двое супругов приготовив еду и питье, совершали поминальный обряд и плакали Муж оплакивал мать, жена [тоже] горевала и плакала. Будда услышал плач жены и закричал в голос. Анан сказал: “Отчего ты плачешь Нёрай?” Тогда Будда рассказал Анан: “Эта женщина родила в прошлом рождении сына. Она так сильно любила его, что целовала его детородный член. Прошло три года, и мать вдруг заболела. Находясь на пороге смерти, она гладила сына и целовала его детородный член. Она пообещала: "Мы будем часто встречаться в будущих рождениях". Она родилась в соседнем доме и стала, в конце концов, женой своего сына. Сейчас же она оплакивает останки своего мужа. Я все знаю о ней и потому печалюсь”.

В другой сутре рассказывается о том же. В давние времена у одного человека был сын. Тело у него было очень легкое, и он бегал быстро - как птица летает. Отец очень любил его и заботился о нем, как о своих глазах. Видя, какое легкое у сына тело, отец сказал: “Как хорошо, мой сын, что ты бегаешь быстро - как лисица”. Когда мальчик умер, он переродился в теле лисицы.

Следует уподоблять хорошему, уподоблять же плохому нельзя. Потому что воздаяние выйдет непременно таким же, [как сказано было].

42. Слово о нищенке, разбогатевшей благодаря почитанию тысячерукой Каннон

Ама-но Цукаи Миномэ жила на втором проспекте, девятой левой части столицы Нара. У нее было девять детей, бедна она была неслыханно и средств на жизнь не имела. Год почти молила она о богатстве тысячерукую [Каннон] в храме Анахо. Во время правления государя О:хи, зимой седьмого года эры Тэмпё:-ходзи, десятого дня десятой луны десятого года Зайца, к ней нежданно-негаданно пришла ее младшая сестра и принесла кожаный сундучок. Оставила его и ушла. Ножки [сундучка] были испачканы конским навозом. [Сестра] сказала: “Я скоро вернусь, а эта вещь пусть побудет у тебя”.

[Миномэ] ждала [сестру], но та не приходила. Тогда она отправилась к младшему брату и стала расспрашивать его. Брат отвечал: “Ничего не знаю”. Исполнившись сомнений, [Миномэ] открыла сундучок и нашла там сто кан монет. Купив, по обычаю своему, цветов, благовоний и масла для светильников, она совершила приношения Тысячерукой и тут увидела, что ноги ее - в конском навозе. Тогда она догадалась, что деньги были дарованы бодхисаттвой.

Прошло три года. Обнаружилось, что из денег на строительство храма Тысячерукой исчезло сто кан. Тогда уразумели: монеты в кожаном сундучке были из тех денег. Верно говорю - Каннон одарила ими [Миномэ].

В похвале говорится: “Добродетельна была мать из семьи Ама-но Цукаи. Утром она видела голодных детей и обливалась кровавыми слезами, а вечером возжигала благовония и молилась Каннон. [Каннон] откликнулась, и деньги вошли в дом. Окончились печали бедности, святая [Каннон] исполнила молитвы и даровала счастье, заструился источник благополучия, стало на что детей накормить и одеть”. Верно говорю - сострадательная [Каннон] пришла на помощь [Миномэ], вознаградив ее за купленные ею благовония. В сутре “Нэхангё:” говорится в подтверждение: “Мать, любящая своих детей, да возродится на небе Бонтэн”. Такие вот чудеса.

Свиток 3-й

Внутренние книги показывают, как приходит воздаяние за добрые и злые дела, а во внешних книгах говорится, как хорошая и плохая судьба приносит счастье и несчастье. В книгах, повествующих о наставлениях Шакьямуни в нынешней кальпе, говорится о трех временах: во-первых, время истинного Закона продолжительностью в пятьсот лет; во-вторых, время ложного Закона продолжительностью в тысячу лет; в-третьих, время конца Закона продолжительностью в десять тысяч лет. К шестому году эры Энряку, четвертому году Зайца, прошло тысяча семьсот двадцать два года с тех пор, как Будда достиг нирваны. Времена истинного Закона и ложного Закона миновали, и настало время конца Закона. К шестому году Энряку прошло двести тридцать шесть лет с тех пор, как Закон Будды и монахи впервые появились в Японии. Цветы [по-прежнему] цветут беззвучно, а петухи кричат и не льют слез. Добродетельных ныне [так же мало], как и цветов на горной вершине, творящих же зло [не сосчитать] - как траву на холме. Если не знать о карме, то впасть в грех так же просто, как слепому сбиться с дороги. Тигра узнают по хвосту. Любящие славу, выгоду и убийство не верят в воздаяние, но оно приходит так же быстро, как появляется отражение в зеркале. Одержимый злым духом обнимает ядовитую змею: [зло] не исчезает - вот оно, рядом.

Воздаяние приходит быстро - как эхо в ущелье. Крик возвращается эхом. Так же и воздаяние в этой жизни. Как можно быть неосмотрительным? Если растратить жизнь впустую, раскаиваться уже нет смысла.

Кто может достичь бессмертия в хрупком теле? Кто может удержать вечность в бренной своей жизни? Наступил век упадка [Закона]. Как можно не вершить [добро]? Как страдает мое сердце! Чем можно спастись от несчастий во время упадка? Если подать монаху лишь горсть съестного, добродеянием этим спасешься от голода в будущем. Если не умерщвлять живое, спасешься от меча и брани и в последние времена.

В давние времена жил один бхикшу. Он жил в горах, предаваясь созерцанию. Каждый раз, как только принимался он за постную трапезу свою, делился ею с птицами. Птицы к тому приучились и слетались каждый день. После того, как монах заканчивал трапезу, он жевал ивовый прут, споласкивал рот, мыл руки и играл с камнями. Однажды он бросил камень за ограду, не зная, что там находится птица Он бросил камень и попал в нее. Камень размозжил ей голову. Она взлетела и тут же умерла. Она переродилась кабаном. Кабан поселился на той же самой горе. Кабан взобрался на гору и очутился над жилищем бхикшу. Он сворачивал камни в поисках пропитания. Один камень скатился вниз и убил бхикшу. Кабан и не думал угодить в него - камень скатился сам и убил бхикшу. [Даже] непроизвольный грех вызывает непроизвольное воздаяние. Как же злонамеренный убийца может избежать воздаяния? В заблудшем сердце произрастают семена зла и зреют плоды неправедного гнева. В просветленном сердце зреют семена счастья, и провидит оно просветление.

Невежественный монах Кё:кай не столь учен, чтобы задавать вопросы с искусностью мудрецов школы Тэндай. Он не столь просветлен, чтобы отвечать на вопросы с искусностью обладающих божественным красноречием. Ракушкой он вычерпывает океан, а небо рассматривает сквозь соломинку. Не умею передать светильник [Учения], но изо всех сил пытаюсь постичь его. Иду по дороге, ведущей в Чистую Землю, и направляю сердце к просветлению. Стыжусь прежних грехов и желаю добродетели в будущем. Записывая чудеса, наставляя людей и вытаскивая их за уши, протягиваю руку и омываю их ноги. Молю о том, чтобы на земле не осталось грязи, чтобы вместе родились мы в западной земле вечной радости, чтобы опустели наши дома и поселились мы в небесном жемчужном дворце.

1. Слово о том, как не истлели в брошенных черепах языки тех, кто читал “Сутру лотоса”

При государыне Абэ, которая правила страной О:ясима из дворца Нара, в деревне Кумано, что в уезде Мура, провинции Кии, жил монах Эйго: Он наставлял людей на морском побережье. Люди того времени преклонялись перед его подвижничеством и превозносили его, называя Бодхисаттвой. Поскольку он жил к югу от государевой столицы, его называли “Бодхисаттвой юга”.

Однажды один монах пришел к Бодхисаттве. У него была с собой “Сутра лотоса” (Поскольку она была записана маленькими иероглифами, то получился всего один свиток.)

Также у него был оловянный кувшин и веревочное сиденье. Монах имел обыкновение постоянно читать “Сутру лотоса”. Прошел год с лишним, и монах решил оставить [Эйго:], поклонился ему и преподнес веревочное сиденье, сказав так: “Покидаю тебя. Перейду по горам в провинцию Исэ”. Услышав это, монах [Эйго:] дал ему два то сушеного риса и отправил двух упасака, чтобы они проводили его. Один день они сопровождали его, а потом он отдал им “Сутру лотоса”, чашку, рис и отослал их обратно, оставив при себе только двадцать хиро конопляной веревки и оловянный кувшин.

Прошло два года, и крестьяне из деревни Кумано отправились в горы по верховьям реки Кумано рубить лес для постройки судна. Тут они услышали голос, читавший “Сутру лотоса”. Шли дни, проходили месяцы, а голос не смолкал. Слыша голос, читавший “Сутру лотоса”, кораблестроители почувствовали прилив веры и благоговения. Они стали искать читавшего, чтобы поделиться с ним своей едой, но найти его не могли. Когда они вернулись обратно, голос читавшего сутру звучал, как и прежде.

Прошло полгода, и они вернулись в горы, чтобы забрать корабль. И тут они снова услышали голос, без остановки читавший сутру. Удивившись, они рассказали о том монаху [Эйго:]. Монах удивился и пошел [в горы] сам - все так и было. Он стал искать [читавшего сутру] и тут увидел скелет. Он свесился над пропастью, а ноги его были связаны конопляной веревкой. Возле скелета лежал оловянный кувшин. Тогда [Эйго:] понял, что это был монах, который гостил у него. Увидев все это, Эйго: заплакал от огорчения и ушел.

Прошло еще три года, и горные жители рассказали [Эйго:]: “Голос, читающий сутру, слышен по-прежнему”. Эйго: снова пошел туда, чтобы подобрать кости. Когда же посмотрел на череп, то увидел, что, хотя и прошло три года, язык разлагаться не начал. Он был совсем такой же, как у живого.

Верно говорю - чудо случилось благодаря удивительной силе сутры Махаяны и достоинствам покойного [монаха], который читал ее.

В похвале говорится: “Достоин почтения монах, который обладал телом из крови и мяса, и постоянно читал "Сутру лотоса" - потому сутра Махаяны и свершила чудо. Тело [монаха] повисло [над пропастью], кости были открыты [дождю и ветру], но язык в черепе не подвергся разложению. [Монах] был человеком святым, а не обычным”.

И еще [рассказывают]. На горе Канэ-но Такэ в Ёсино жил один монах. Он подвижничал, переходя от горы к горе. Однажды он услышал перед собой голос. Он читал “Сутру лотоса” и сутру “Конго:ханнякё:”. [Монах] остановился, чтобы послушать, раздвинул траву и увидел череп. Хоть и лежал он там уже давно и солнце опаляло его, язык был как у живого и не разложился. Монах поставил [череп] в чистом месте и сказал черепу: “Благодаря карме я встретил тебя”. Сказав так, сделал над ним крышу из травы и стал жить там же. Он молился по шесть раз в день. Когда он читал “Сутру лотоса”, череп присоединялся к нему, а язык приходил в движение. Случаются и такие вот чудеса.

2. Слово об убийстве животных, ненависти, перерождении лисой и собакой и о взаимном мщении

Эйго: был монахом в храме Ко:фукудзи, что в левой части столицы Нара. Одни говорят, будто он происходил из рода Асия-но Кими, другие - что из рода Итики. Он родился в уезде Тэсима провинции Сэццу. Жил же он и подвижничал в деревне Кумано, что в уезде Муро провинции Кии.

Как-то раз некий человек из этой деревни захворал и пришел в храм, где жил монах, попросив того вылечить болезнь. Когда [Эйго:] читал заклинания, больному легчало. Когда замолкал, хворь возвращалась.

Так прошло много дней, а болезнь не проходила. Поклявшись вылечить его во что бы то ни стало, [Эйго:] продолжал читать заклинания. Тут дух овладел больным, и он сказал: “Я - лиса и не уступлю тебе. Монах, перестань бороться со мной”. [Эйго] спросил: “В чем дело?” [Дух] ответил: “Этот человек убил меня в прошлом рождении, и я мщу ему. Когда он умрет, то переродится псом и загрызет меня”. Пораженный монах пытался наставить [духа] на путь истинный, но тот не поддавался и замучил [больного] до смерти.

Через год заболел ученик монаха [Эйго:]. Его положили туда же, где в свое время лежал покойный. В это время явился некий человек. Он привязал своего пса и вошел к монаху. Пес лаял и прыгал, пытаясь перегрызть цепь и сорваться с привязи. Монах недоумевал и сказал хозяину собаки: “Отвяжи его и тогда узнаем, в чем дело”. Как только он отвязал пса, тот вбежал в комнату больного ученика и выскочил оттуда с лисицей в зубах. Монах пытался остановить пса, но тот не слушал его и загрыз [лисицу].

Верно говорю - покойник вернулся, чтобы отомстить. О, месть, что не знает конца! Из-за ненависти, родившейся в прошлом, царь Хирури уничтожил девяносто девять миллионов девятьсот тысяч шакьев. Если местью платить за месть, ей не будет конца, и она будет катиться как колесо повозки. Сдержанность есть добродетель владеющего собой. Он почитает врага как учителя и не желает мести. Поэтому вражда есть учитель сдержанности. Потому в книге говорится в подтверждение: “Необузданный может убить даже родную мать”.

3. Слово о монахе, получившем воздаяние в этой жизни за веру в одиннадцатиликую Каннон

В храме Дайандзи был монах по имени Бэнсо:. С рождения он славился красноречием. Он передавал Будде молитвы людей, многие дарители знали его, многих воодушевлял он. Во времена правления государыни Абэ, Бэнсо: взял взаймы тридцать кан монет из денег школы Дайсутараку храма [Дайандзи] и не смог вернуть долг. Служители храма понуждали его расплатиться. Поскольку же средств вернуть долг у него не было, [Бэнсо:] отправился в горный храм в Хацусэ на поклонение к одиннадцатиликой Каннон. Держась за веревку, привязанную к ее руке, он говорил: “Я растратил деньги школы Сутара храма Дайандзи, и мне нечем вернуть долг. Прошу тебя: дай мне денег”. Он повторял ее имя и молился. Служители храма последовали за ним, чтобы снова потребовать вернуть долг. Он же отвечал им: “Подождите немного. Я молюсь бодхисаттве о деньгах на возврат долга. Ждать осталось недолго”.

В это же время принц Фунэ оказался, по счастью, в этом горном храме и отслужил там службу. А монах Бэнсо: продолжал молиться, держась за веревку, привязанную к статуе: “Дай мне скорее денег, чтобы я мог расплатиться”. Принц услышал [его слова] и спросил ученика [Бэнсо:]: “Что заставляет монаха говорить так?” ученик в ответ без утайки поведал ему о том, что уже рассказано. Услышав рассказ, принц дал [Бэнсо:] денег, чтобы расплатиться с храмом.

Верно говорю - [чудо явлено было] благодаря великому состраданию Каннон и вере глубокой монаха.

4. Слово о монахе, в море не утопшем благодаря чтению сутр Махаяны

В столице Нара жил монах досточтимый. Имя его неизвестно. Он неустанно читал сутры Махаяны, жил в миру семью кормил, деньги ссужая. Дочь его единственная замуж вышла и жила с мужем отдельно.

Во времена правления государыни Абэ мужа ее назначили на службу в Муцу. Он занял у монаха-тестя двадцать кан монет, одежду себе справил и отбыл на место службы.

Минули годы, а он выплатил только сам долг, но не проценты, которые к тому времени выросли до размеров займа. Шло время, и тесть снова потребовал [вернуть долг]. Зять затаил ненависть и искал случая, чтобы убить его. Тесть не догадывался об этом и понуждал, как обычно, вернуть деньги. Тогда зять сказал тестю: “Я хочу взять вас в Муцу”. Тот согласился. Они сели на судно, направлявшееся в Муцу. Зять сговорился с матросами, связал тестя и бросил в море. Сам же, добравшись до места, сказал жене: “Твой монах-отец хотел повидаться с тобой, и я взял его с собой. Вскоре случилась буря и судно пошло ко дну. Высокодобродетельный [монах-отец] не смог спастись и утонул. Он скрылся в пучине, а сам я едва спасся”. Услышав его слова, жена загоревала-заплакала и сказала так: “Какое несчастье - я потеряла отца! Сокровище будет потеряно, как ни оберегай его. Я сама теперь убедилась в этом. Легче найти жемчужину на дне моря, чем увидеть отца и собрать его кости. Какое несчастье! Какое горе!”

Монах же погрузился в воду, истово читая сутры Махаяны. Вдруг вода расступилась, и он нащупал ногами дно. Прошло два дня и две ночи, и другое судно, державшее путь в Муцу, проплывало мимо. Моряки заметили на поверхности воды веревку, потянули за нее и вытащили монаха. Он выглядел как обычный человек. Моряки сильно удивились и спросили: “Кто ты такой?” Тот отвечал: “Я такой-то, на меня напали разбойники, связали и бросили в море”. Еще спросили: “Монах, каким чудом ты не утонул и спасся от смерти?” Ответил: “Я неустанно читаю сутры Махаяны. Тут сомневаться нечего - их божественная сила [и спасла меня]”. Он не открыл имени зятя и попросил моряков отвезти его в Муцу. Они доставили его в Муцу, как он того и пожелал.

Зять, будучи в Муцу, заказал поминальную службу по сгинувшему тестю и совершил приношения Трем Сокровищам. Тесть же скитался и просил милостыню. Вместе с другими монахами не прошедшими посвящения он очутился на той службе. Когда обносили угощением, он спрятал лицо. Когда же сам зять предложил подношения монахам, тесть, выброшенный им в море, протянул руки, чтобы принять их. Глаза зятя забегали и лицо побагровело. Он спрятался, сраженный ужасом. Тесть улыбнулся и не вспоминал зла, так до конца лиходейства не открыв.

Вода расступилась, [тесть] не утонул, его не сожрали ядовитые рыбы. Он остался жив. Верно говорю - [чудо] случилось дивным промыслом сутр и оберегающих будд.

В похвале говорится: “Хорошо, что [тесть] не поминал зла и проявил снисходительность. Нет сомнений - он был примером прощающего. Потому-то в сутре "Тё:агонкё: говорится в подтверждение: "Платить местью за месть - все равно что поджигать сено, но платить за месть добром - все равно что заливать пламя водой"”.

5. Слово о том, как бодхисаттва Мё:кэн чудесным образом обернулся [оленем] и указал на вора

В уезде Асука провинции Кавати был горный храм Сидхэхара. Здесь совершали приношения светильниками бодхисаттве Мё:кэн. Их доставляли сюда каждый год из внутренних провинций.

Однажды в правление государыни Абэ община верующих, как обычно, преподнесла светильники бодхисаттве, а также одарила монахов храма. В это время ученик одного монаха похитил пять кан монет из числа принесенных и спрятал их. Позднее он вернулся, чтобы забрать их, но денег не обнаружил. На том месте был только мертвый олень с вонзенной в него стрелой. Тогда он отправился в село возле храма Иноуэ, что близ рынка Кавати, чтобы [позвать кого-нибудь помочь] принести тушу. Когда же он привел людей на место, там не было оленя, но только пять кан монет. Так обнаружили вора.

Верно говорю - то был не олень, а воплощение бодхисаттвы. Такие вот чудеса.

6. Слово о рыбах, которыми хотел полакомиться монах, обернувшихся “Сутрой лотоса”, дабы защитить его от мирян

На горе Ёсино стоял храм. Он назывался Амабэ-но Мина. В правление государыни Аба в атом горном храме жил досточтимый монах. Он ревностно шел по пути [Будды] . Когда тело его устало и силы покинули его, так что он не мог ни встать, ни сесть, ему захотелось рыбы. Он сказал ученику: “Хочу рыбы. Принеси и напитай меня”. Ученик выслушал учителя и пошел на берег моря в провинции Кии, купил там восемь свежих кефалей, положил их в небольшой ящик и отправился обратно.

По дороге он встретил трех знакомых ему дарителей храма. Они спросили: “Что у тебя в руках?” Юноша отвечал: “Это "Сутра лотоса"”. Но из ящика капала вода и пахло рыбой. Миряне усомнились, что там сутра. Вскоре они расположились на отдых неподалеку от рынка Ути, что в провинции Ямато. Миряне настаивали: “Ты несешь не сутру, а рыбу”. Юноша отвечал: “Это не рыба, а сутра”. Тогда миряне заставили его открыть ящик. Справиться с ними он не смог. Когда открыли ящик, там оказалось восемь свитков “Сутры лотоса”. Увидев ее, миряне испугались и ушли в недоумении.

Одному из мирян все это показалось подозрительным и, желая узнать [истину], он незаметно прокрался [вслед за учеником]. Ученик же пришел в горный храм и рассказал учителю все как есть. Выслушав его, монах удивился и ликовал - ведь само Небо защитило его. Потом он съел рыбу. Тогда увидевший это мирянин распростерся на земле и сказал монаху: “Даже рыба превратилась в "Сутру лотоса" - ведь она предназначалась святому. Я глуп и зол, не знаю закона кармы, доставляю людям беспокойства и страдания. Прошу тебя: отпусти мне грехи. Теперь я буду считать тебя досточтимым учителем, стану преклоняться перед тобой и совершать приношения”. После этого он стал главным дарителем храма и совершал монаху приношения.

Верно говорю - Закон спасает тело. Что до еды, то даже яд он превращает в сладкую росу; даже поедание рыбы грехом не становится. Рыба превращается в сутру. Небо откликается. Путь приходит в порядок. Случаются и такие вот чудеса.

7. Слово о том, как деревянная статуя Каннон помогла избежать [смерти]

О:ма Ямацуги носил высший разряд высшего шестого ранга. Он родился в селе Огава, что в уезде Тама провинции Мусаси. Его жена происходила из рода Сирагабэ. Ямацуги стал солдатом и был послан на границу сражаться с эмиси. Пока он находился на границе, его жена вырезала деревянную статую Каннон для того, чтобы не случилось беды. Она усердно почитала ее и совершала ей приношения. Муж вернулся с границы цел и невредим, и вместе с женой они с благодарностью совершили приношения [Каннон].

Прошло несколько лет, и во время правления государыни А6э, в восьмом году эры Тэмпё:-ходзи, в двенадцатой луне первого года Дракона, Ямацуги участвовал в мятеже разбойника Накамаро и был одним из тех тринадцати человек, кто был приговорен к смертной казни. Когда двенадцати из них уже отрубили головы, сердце Ямацуги смешалось. Та самая деревянная статуя Каннон, которую вырезала [его жена] и которой они поклонялись и совершали приношения, сказала с упреком: “Почему ты находишься в этом грязном месте?” Затем подняла ногу и обернула себе ноги его телом. Наяву же, когда [палач] приказал [Ямацуги] вытянуть шею и собирался отрубить ему голову, прискакал государев посланник и сказал: “Есть ли тут О:ма Ямацуги?” Ему ответили: “Да, есть. Ему сейчас отрубят голову”. Посыльный приказал: “Не убивайте его. Он [помилован] и ссылается в Синано”.

Он был сослан, но через какое-то время его призвали и назначили помощником управителя уезда Тама. На шее у него остался шрам [от прикосновения меча в момент] казни. Каннон помогла Ямацуги избежать смерти и спасла ему жизнь. Сердца тех, кто добродетелен и испытывает глубокую веру, наполняются великой радостью. [Каннон] помогает им, и несчастья минуют их.

8. Слово о том, как бодхисаттва Мироку молитву услышал и чудо сотворил

В селе Оэ, что в уезде Саката провинции Оми, жил один богач. Имя его неизвестно. Он дал обет переписать шастру “Югарон”, но прошло много лет, а переписать [шастру] он не смог. Богатству дома пришел конец, и ему не на что стало жить. Он оставил дом, бросил жену, детей и подвижничал в поисках счастья. Не зная отдыха, горевал он о неисполненном обете.

Во времена правления государыни Абэ, осенью второго года эры Тэмпё:-дзинго:, в девятой луне третьего года Лошади, он пришел в один горный храм и оставался там несколько дней. Возле храма рос куст. Вдруг на его коре явился лик бодхисаттвы Мироку. Подвижник увидел его, поднял очи горе и обошел куст, молитву творя.

Многие люди прослышали [про чудо] и приходили посмотреть на лик. Одни совершали приношения мешками с рисом, другие - деньгами и одеждой. Поднесенным добром [подвижник распорядился так]: переписал сто свитков “Югарон” и освятил их. А лик Мироку, между тем, вдруг исчез.

Верно говорю - Мироку, пребывающий на небе Тосоцу, откликнулся на молитвы и сотворил чудо, вызвав у принесшего обет прилив веры глубокой и принеся ему счастье на земле страданий. Кто усомнится в этом?

9. Слово о чуде, сотворенном царем Эмма, и о совете творить доброе

Во время правления государыни Абэ, Фудзивара-но Асоми Хиротари вдруг занемог. Чтобы излечиться, семнадцатого дня второй луны второго года эры Дзинго:-кэйун он отправился пожить в горный храм Масахара, что в уезде Уда провинции Ямато. Он соблюдал восемь заповедей и до наступления ночи сидел, не отрываясь, за столом и упражнялся в каллиграфии. Однажды его слуга, молодой послушник, подумал, что он заснул, и стал трясти его, говоря: “Сейчас закат, время поклонения Будде”. [Но Хиротари] не двигался. [Послушник] стал тормошить его сильнее, и тут [Хиротари] выронил кисть и, бездыханный, упал на пол со скрюченными конечностями. [Послушник] внимательно посмотрел на него - [Хиротари] умер. В страхе и ужасе послушник побежал к нему домой и известил родственников. Родственники выслушали его и приготовились к похоронам. Но прошло три дня, они отправились [в храм] и увидели, что [Хиротари] ожил и ожидает их.

На расспросы родственников он отвечал: “Ко мне пришли люди. Усы у них росли снизу вверх. Одеты были в одежды алые, и доспехи были на них. В руках держали мечи и пики. Они забрали меня с собой, сказав: "Царь срочно призывает тебя". Потом погнали, приставив пику к спине. Один находился впереди меня, а двое - сзади, а я между ними. Они погоняли меня, и мне пришлось бежать.

По дороге встретилась глубокая река. Вода была черна как тушь и не струилась, стояла неподвижно. Хотели было перебросить бревно, [чтобы переправиться], но оно не доставало до того берега. Тогда стоявший впереди меня сказал: "Входи в реку и наступай в мои следы". Наступая ему след в след, я переправился.

В конце дороги был многоярусный дворец. Он блистал, излучая сияние. С четырех сторон его спускались бамбуковые шторы, отделанные драгоценными каменьями, и людей, находившихся внутри, я видеть не мог. Один из посыльных вбежал внутрь и сказал: "Мы привели его". Ему был ответ: "Пусть войдет". Получив приказ, я вошел. Тут бамбуковая штора раздвинулась, и [царь Эмма] спросил: "Знаешь ли ты женщину, что стоит сзади тебя?" Я обернулся и увидел свою [покойную] жену, которая умерла при родах. Я ответил: "Это моя жена". [Царь] сказал еще: "Я призвал тебя потому, что эта женщина хотела того. Она отбыла три года наказания из положенных ей шести. Ей осталось еще три года. Она жалуется и говорит, что поскольку она зачала ребенка от тебя и оттого умерла [при родах], то оставшееся время наказания вы должны отбывать вместе".

Я сказал: "Для облегчения ее страданий я перепишу "Сутру лотоса", буду читать сутры и совершать приношения". Жена сказала: "Пусть будет так, как он сказал. Поскорее отпустите его". [Царь Эмма] послушался ее и сказал так: "Быстро возвращайся и твори добро".

Получив повеление, я пошел к воротам дворца, но захотел узнать, кто призвал меня, возвратился и спросил: "Как зовут тебя?" Ответил: "Ты хочешь знать мое имя? Меня зовут царем Эмма, а в твоей стране называют бодхисаттвой Дзидзо:". Затем протянул правую руку, погладил меня по голове и сказал: "Теперь ты отмечен мною, и несчастия минуют тебя. А сейчас возвращайся скорее". Один палец на его руке был в десять обхватов”.

Таков был рассказ Хиронари-но Асами. Для избавления своей покойной жены от страдании он переписал сутру лотоса”, читал сутры, совершал приношения, добродетельствуя много. Такие вот чудеса.

10. Слово о том, как “Сутра лотоса”, переписанная должным образом, не сгорела в огне

Муро-но Сями происходил из рода Эномото. Он не прошел посвящения и у него не было монашеского имени. Поскольку он происходил из уезда Муро, что в провинции Кии, его называли Муро-но Сями - Послушник из Муро. Он жил в деревне Арата уезда Атэ. Он обрил голову, носил монашеское одеяние, жил в миру, имел дом и занимался хозяйством.

Совершив должным образом обряд очищения, он принес обет переписать “Сутру лотоса” и стал в одиночку переписывать ее.

Каждый раз после отправления большой и малой нужды он омывал свое тело и так провел шесть месяцев со дня начала переписывания. Закончив переписывание, он совершил приношения и положил [сутру] в лаковый футляр. Он не стал никуда относить [сутру], а спрятал ее под козырек крыши своего дома. Время от времени он читал ее.

Летом третьего года эры Дзинго:-кэйун, двадцать третьего дня пятой луны пятого года Курицы, в час Лошади, случился пожар, который уничтожил дом и все в нем. И только футляр, в котором хранилась сутра, хоть и побывал в пламени, а от огня уцелел. Когда [послушник] открыл футляр, увидел, что цвет [бумаги] сутры [остался] превосходен, а иероглифы были разборчивы. Люди со всех восьми сторон узнали о том и не могли надивиться.

Верно говорю - достоинства должным образом переписанной “Сутры лотоса” помогли ей избежать огня] и в случае с набожной монахиней из Хэ-Дун, или в случае с дочерью Юй Ван, произошедшем при династии Чэнь, - она спаслась от огня чтением сутры.

В похвале говорится: “Достоин уважения [послушник] из рода Эномото - верой глубокой накапливал он добродетели и переписал "Сутру лотоса". Боги-охранители Закона совершили чудо в огне. Вот такое прекрасное наставление для исправления сердец тех, кто не верует, хороший пример для того, чтобы пресечь зло недобродетельных”

11. Слово о том, как прозрела в этой жизни женщина, поклонявшаяся деревянной статуе будды Якуси

Деревянная статуя будды Якуси находилась в молельне Тадэхарадо села Тадэхара, что стоит к югу от пруда Косида столице Нара.

В правление государыни Абэ в этой деревне жила женщина, слепая на оба глаза. У нее была единственная дочь семи лет от роду. Муж у нее умер, она овдовела.

[ Вдова] была самой бедной из бедных. Она не могла добыть себе пропитание и умирала с голоду. Она подумала: “[Бедна я], ибо таково воздаяние не только [за грехи] в жизни нынешней, [но и в прошлой]. Чем просто умирать с голоду, лучше творить доброе”.

Попросив дочь взять ее за руку, она направилась к молельне и просила будду Якуси о прозрении, говоря: “Не о себе я забочусь, но о дочери. Вскоре обе умрем, [если не поможешь]. Прошу: сделай так, чтобы прозрела”.

Даритель увидел ее и пожалел, отворил двери [молельни], пустил внутрь и позволил молиться перед статуей [Якуси].

Двумя днями позже дочь увидела, как из груди статуи капает сок, похожий на персиковое масло. Дочь сказала об этом матери. Услышав ее слова, мать пожелала выпить того соку и сказала дочери: “Собери [сок] и напои меня”. Попробовала - оказался очень сладок. И тут же она прозрела на оба глаза. Верно говорю - горячие молитвы не останутся без ответа. Такие вот чудеса.

12. Слово о слепце, прозревшем в этой жизни благодаря благоговейному повторению имени Нисиманисю тысячерукой Каннон

В селе к востоку от храма Якусидзи, что в столице Нара, жил слепец. Оба глаза его были открыты, но он ничего не видел. В надежде на прозрение он поклонялся Каннон и повторял имя Нисиманисю.

Днем он сидел или у восточных ворот Якусидзи, расстелив перед собою платок и благоговейно повторяя имя Нисиманисю, или же на дороге и точно так же повторял ее имя. Прохожие сочувствовали ему и клали на платок деньги, рис и другое зерно. Когда днем он слышал звук колокола, он просил подаяние у людей, направлявшихся в храм. Так он питался многие годы.

В правление государыни А6э двое незнакомцев пришли к нему и сказали: “Нам жаль тебя. Мы тебя вылечим”. Вылечив ему оба глаза, они сказали: “Мы непременно придем сюда через два дня. Смотри же, жди нас”.

После этого тут же оба глаза его прозрели - зрение вернулось к нему. В назначенный день он ждал [незнакомцев], но они так и не пришли.

В похвале говорится: “Как хорошо, что слепец прозрел на оба глаза в этой жизни и отправился далеко великим путем [Будды]. Отбросив посох и освободив руки, он видел хорошо и шел хорошо. Точно известно - благородная сила Каннон и глубокая вера слепого [сотворили чудо]”.

13. Слово об обещании переписать “Сутру лотоса” и о спасении благодаря тому из завала, куда не проникал солнечный свет

В уезде Аита провинции Мимасака была гора, где находился казенный рудник. В правление государыни Абэ управитель этой провинции призвал десять мужей и велел им отправиться к той горе, спуститься в шахту и копать железную руду.

И вдруг вход в шахту стал содрогаться и рушиться. Люди перепугались, кинулись наперегонки к выходу. Девятеро из них выскочили, а один замешкался и не успел. Выход завалило, и он остался там.

Управитель провинции и все его подчиненные подумали, что [несчастного] задавило, и он погиб. Они горевали и печалились. Жена и дети его [тоже] плакали и стенали. Они нарисовали лик Каннон, переписывали сутры и молились за [погибшего]. Так провели они семь дней.

Между тем муж, в завал попавший, подумал так: “Когда-то обещал я переписать "Сутру лотоса", но до сих пор переписать не смог. Если удастся спастись, непременно сделаю это”. Он горевал и печалился в темном завале. С самого рождения ему еще не приходилось испытывать таких страданий.

[Вдруг] у входа появилась щель размером в палец, куда проник солнечный свет. Через щель вошел послушник. В чаше он принес изысканные яства. Он отдал их со словами: “Твои жена и дети совершили мне приношения едой и питьем, и потому я теперь должен спасти тебя. Я пришел, поскольку ты плакал и горевал”. Сказав так, вышел через щель.

Не успел он исчезнуть, как над головой [несчастного] открылось отверстие. Через него пробился солнечный свет. Величиной [отверстие] было с два сяку, а было до него пять дзё.

В то время тридцать с лишним мужей отправились в горы, чтобы запастись лозами. Они подошли к руднику. Находившийся внизу человек увидел тени людей и закричал: “Вытащите меня!” Людям показалось, что то был писк комара. Удивившись, они привязали к лозе камень, и опустили его вниз. Человек внизу схватил [камень] и потянул. Так уразумели, что внизу - человек. Тогда свили из лоз веревку, сплели корзину, привязали корзину за четыре угла и спустили ее через шкив вниз. [Несчастный] сел в корзину, его подняли и отправили домой.

Радости и ликованиям родственников и друзей не было конца. Управитель провинции спросил его: “Что за добродеяния ты совершил?” Тот рассказал все как есть. Потрясенный, управитель возглавил общину верующих. Ее члены, помогая друг другу, переписали “Сутру лотоса” и освятили ее.

[Чудо случилось] благодаря божественной силе “Сутры лотоса” и покровительству Каннон. Кто усомнится в этом?

14. Слово о наказании в этой жизни смертью за избиение человека, читавшего заклинания тысячерукой Каннон

В уезде Кага провинции Этидзен жил чиновник, ответственный за [поимку] бродяг. Он разыскивал бродяг, заставлял работать их сверх положенного и платить подати.

В те времена человек по имени Оно-но Асами Нивамаро владел домом в столице. Он стал упасакой и постоянно читал заклинания тысячерукой Каннон. Он подвижничал, скитаясь по горам в уезде Kaгa. Весной третьего года эры Дзинго:-кэйун, двадцать седьмого дня третьей луны шестого года Курицы, в час Быка, чиновник прибыл в село Мимакава того же уезда. Он встретил подвижника и сказал: “Из какой ты провинции?” Тот отвечал: “Я подвижник, а не мирянин”.

Чиновник пришел в ярость и сказал: “Ты - бродяга. Почему ты не платишь подати?” Он связал [Нивамаро] и бил, понуждая работать. Но [подвижник] упорно отказывался и с печальным видом произнес пословицу: “Когда вошь с одежды вскакивает на голову, она становится черной; когда она с головы спрыгивает на одежду - становится белой.

Вот такая пословица. Я ношу [тексты] дхарани на голове, а сутры на спине и не должен знать беды мирян. Отчего же ты бьешь и оскорбляешь того, кто таскает Великую Колесницу Махаяны? [Это учение] творит чудеса - я покажу тебе его удивительную силу”.

[Чиновник] привязал к веревке свиток сутры “Сэндзюке:” и стал тащить по земле. От того места, где он бил подвижника, и до его дома лежал путь в один ри. Чиновник доехал до ворот своего дома и собирался спрыгнуть с коня, но [тело его] онемело, и он не смог сделать этого. Вдруг его подняло вместе с конем в небо и остановило над тем местом, где он избил подвижника. Так он [провисел] день и ночь, а на следующий день, в час Быка, он упал на землю и расшибся насмерть. Тело разлетелось в стороны, как корзина с шитьем. Многие люди видели это и трепетали от страха.

В сутре “Сэндзюке:” говорится: “Великое божественное заклинание приносит побеги, цветы и плоды даже засохшему дереву. Оскорбляющий его оскорбляет девять миллиардов девятьсот миллионов будд, которых [так же много], как песчинок в Ганге”. В сутре Махаяны говорится в подтверждение: “Оскорбить мудреца - все равно что разрушить пагоды и храмы в восьмидесяти четырех тысячах стран”.

15. Слово о наказании мучительной смертью за избиение послушника, просившего подаяние

Инукай-но Сукунэ Маою жил в деревне Саки, что находится к северу от гробницы Икумэ в столице Нара. Злой от рождения, он ненавидел всех просивших подаяние. Во время правления государыни Абэ один послушник пришел к воротам дома Маою и стал просить подаяние. Маою не дал ему ничего, но отобрал у него монашеское одеяние и стал безжалостно преследовать его, говоря: “Что ты за монах?” Просивший подаяние ответил: “Я - монах, не прошедший посвящения”. Маою ударил его еще раз и прогнал, наполнив сердце послушника ненавистью.

Вечером того же дня сварил карпа и охладил еду. Проснувшись на следующий день в час Дракона, он стал есть карпа, находясь в постели. Он взял сакэ и хотел выпить его, но тут у него изо рта пошла черная кровь, он свалился, его дыхание прекратилось, как если бы он находился в забытье, и он умер во сне.

Верно говорю - злоба увечит тело, словно меч; разгневанное сердце - злобный дух, приносящий несчастья; жадность вызывает страдания голодного духа в аду; желания - дикие заросли, сквозь которые не прорваться состраданию. Когда приходит просящий подаяние, следует пожалеть его, сделать лицо приветливым и возрадоваться, и подать ему - духом и вещью. В шастре “Дзё:6урон” говорится: “Многожадный даже грязь ценит больше золота и драгоценных камней, многосострадательный же, подающий золото и драгоценные камни, ценит их меньше, чем траву и деревья. Увидев просящего подаяние, он не может отказать ему и роняет слезы жалости”.

16. Слово о женщине, наказанной в этой жизни за похоть и за то, что она лишала детей материнской груди

Ёкоэ-но Оми Наритодзимэ жила в уезде Kaгa провинции Этидзен. С рождения она была похотлива и любила мужчин без разбору. Она умерла, не достигнув своих лучших лет. Прошли годы. Монах Дзякурин из села Ноо, что в уезде Нагуса провинции Кии, оставил свой дом, странствовал по другим провинциям, исполнял Закон и искал Путь. [Наконец] он добрался до деревни Унэда, что в уезде Kaгa, и прожил там сколько-то лет.

В правление государя Сиракабэ, который повелевал страной О:ясима из дворца Нара, зимой первого года эры Хо:ки, двадцать третьего дня двенадцатой луны седьмого года Собаки, ночью, ему привиделся сон. Будто бы шел он на восток по дороге, ведущей ко дворцу принца Сё:току в Икаруга, что в провинции Ямато. Дорога была [ровная], как зеркало, шириной в один те:, прямая, как шнур, намазанный тушью. Возле [дороги] росли деревья и травы. Дзякурин остановился и увидел среди трав дородную, толстую женщину. Она была раздета и сидела на корточках. Ее груди опухли-отвисли и болтались, как кастрюли. Из них тек гной. Упав на колени, она обхватила их руками и говорила, глядя на свою больную грудь: “Как болит моя грудь!” - стенала она от боли. Дзякурин спросил: “Кто ты такая?” Отвечала: “Я - мать Ёкоэ-но Оми Нарихито из села Унада в О:но, что в уезде Kaгa провинции Этидзэн. В расцвете лет я была похотлива и любилась со многими без разбору. Я оставляла своих маленьких детей и спала с мужчинами. Многие дни дети не видели моей груди. Нарихито голодал больше всех. В прошлом [рождении] я лишала детей материнского молока и за этот грех наказана тем, что грудь моя распухла”. [Дзякурин] спросил: “Как избавиться от наказания?” Отвечала: “Если Нарихито узнает [о моих страданиях], грех будет прощен”.

Дзякурин пробудился в удивлении и, исполненный сомнений, обошел расспросами село. Нашелся один человек, который ответил: “Я тот, [кого ты ищешь]”. Дзякурин поведал ему о своем сне. Нарихито выслушал его и сказал: “Мать умерла, когда я был совсем маленьким, и я ничего не помню. Но у меня есть старшая сестра - она все знает”. Когда спросили старшую сестру, она отвечала так: “Все так и было. Наша матушка блистала красотой и нравилась мужчинам. У нее было много любовников, она берегла грудь и не давала ее детям”.

Тут все дети исполнились жалости и сказали: “Мы не помним обиды. За что наша любимая матушка принимает такие муки?” Они изваяли статую Будды и переписывали сутры, чтобы замолить грехи матери. После того, как [статую и сутры] освятили, [Дзякурину] снова был сон, и [мать] сказала: “Грехи мои прощены”.

Верно говорю - нежная грудь матери из источника благодеяния превращается в рассадник греха, если не давать ее детям. Как можно лишать [детей материнского молока]?

17. Слово о чуде, случившемся с незаконченными глиняными статуями, которые застонали

Послушник Сингё: родился в селе Микэ, что в уезде Нака провинции Кии. В миру его звали О:томо-но Мурадзи Оя. Он оставил мир и стал монахом, не прошедшим посвящения. Он обрил голову, носил монашеское одеяние и подвижничал в поисках счастья.

В этом селе была молельня под названием Микэ-но Ямамурадо:. Жители деревни сами построили молельню - поэтому она так и называлась (Ее официальное название было Дзиси-дзэндзё:до:) [молельня медитации Майтрейя].

Там находились две глиняные статуи, работа над которыми не была закончена. Это были статуи сопровождающих будды Мироку. У них отвалились руки, и их поместили в звоннице. Дарители храма посовещались и сказали: “Нужно спрятать эти статуи в чистом месте в горах”.

Послушник Сингё: жил в звоннице и звонил в колокол. Видя незаконченные статуи, он чувствовал беспокойство и потому привязал веревкой отвалившиеся руки. Он гладил их по головам и часто молился так: “Пусть появится такой святой, чтобы его карма позволила бы закончить статуи”.

Прошло много лет, и во время правления государя Сиракабэ, осенью второго года Хо:ки, во второй трети седьмой луны восьмого года Свиньи, глубокой ночью, раздались стоны: “Больно! Больно!” Голос был слаб и походил на женский. Стоны продолжали звучать долго. Сингё: сначала подумал, что то были стоны внезапно занемогшего путника, который шел через горы и остановился на ночлег. Он тут же встал и обошел вокруг храма, но никакого больного не заметил. Он удивился и никому о том не рассказывал.

Жалобные стоны по ночам не прекращались. [Сингё:] не мог их больше переносить, встал однажды и обнаружил, что они доносятся из звонницы. Тогда ему стало ясно, что это [стонали] те самые статуи. Сингё: смотрел на них - то удивлялся, то сострадал.

В это время монах Хо:кэй жил в храме Ганго:дзи, что в левой части столицы. [Сингё:] удивил монаха тем, что постучал в двери его кельи и сказал: “О великий монах, выслушай меня”, - и без утайки поведал тому о стонах. Хо:кэй и Сингё: исполнились великого трепета и глубокого сострадания, возглавили общину и закончили работу над глиняными статуями. Они провели службу и совершили им приношения. Теперь [статуи] находятся в молельне Микэдо:. Бодхисаттвы, сопровождающие Мироку, - это они и есть (Слева - бодхисаттва Даймё:сё:, справа - бодхисаттва Хо:онрин).

Верно говорят тому в подтверждение - неисполненных молитв не бывает, несбывшихся молитв не может быть. Случаются и такие вот чудеса.

18. Слово о похотливом переписчике “Сутры лотоса”, наказанном мучительной смертью в этой жизни

Переписчик сутр Тадзихи был родом из уезда Тадзихи провинции Кавати. Его называли так, поскольку он происходил из семьи Тадзихи. В уезде была молельня. Имя ей было Нонакадо:.

Некий человек принес обет переписать “Сутру лотоса” и летом второго года эры Хо:ки, в шестой луне восьмого года Свиньи пригласил переписчика сутр в молельню. Там собрались женщины, дабы совершить действо по добавлению в тушь чистой воды. Между часом Овна и часом Обезьяны небо покрылось тучами и пошел дождь. Чтобы укрыться от дождя, [женщины] зашли в молельню и уселись возле переписчика, ибо храм был тесен. Тут сердце переписчика наполнилось похотью, и он, сидя на корточках позади одной женщины, поднял ей одежды, чтобы взять ее. Как только он проник в нее, они умерли в объятиях друг друга. Женщина умерла с пеной у рта.

Верно говорю - то было возмездие Защитников Закона. Даже если пламень похоти сжигает плоть и сердце, негоже совершать грязное, следуя вслед за похотливым сердцем. Домогания глупца - все равно что мотылек, летящий в огонь. Поэтому-то в заповедях и говорится: “Скудоумная молодежь распаляется с легкостью”. В сутре “Нэхангё:” говорится в подтверждение: “Если знать истинный смысл пяти видов желаний, не будешь рад наслаждениям. Трудно обуздать [желания]. Но предающийся им - что собака, вечно гложущая старую кость”.

19. Слово о девочке, родившейся из мясного шарика, которая творила добро и наставляла людей

Жена человека по имени Тоёбуку-но Хирогими из села Тоёбуку уезда Яцусиро провинции Хиго забеременела и зимой второго года эры Хо:ки, пятнадцатого дня одиннадцатой луны восьмого года Свиньи, в час Тигра, у нее родился мясной шарик. Он походил на яйцо. Супруги сочли это за дурное предзнаменование, положили его в корзину, отнесли в горы и оставили среди камней. Вернулись туда через семь дней и увидели, что оболочка мясного шарика раскрылась - родилась девочка. Родители забрали ее и выкормили грудью. Люди в провинции той прознали [про чудо] и не могли надивиться.

Минуло восемь лун, и девочка вдруг стала быстро расти. Голова же ее срослась с плечами, а подбородка, в отличие от людей, у нее не было. Роста в ней было три сяку и пять сунов. С рождения она отличалась умом и премудростью. К семи годам выучилась читать методом тэндоку “Сутру лотоса” и восемьдесят свитков сутры “Кэгонкё:” Она была молчалива и скромна. В конце концов она надумала покинуть родительский дом, отпустила волосы, облачилась в монашеское одеяние, творила добро и наставляла людей - все в нее верили. Она обладала звучным голосом, и слушавшие ее [каждый раз] бывали тронуты.

Телом [монахиня] отличалась от других: у нее не было влагалища и она не спала с мужчинами, у нее было лишь отверстие для испражнений. Глупые миряне издевались над ней и называли “обезьяной святой”. Однажды монах из государева храма в округе Такума и монах из храма Дайдзиндзи в Явата, что в уезде Уса земли Будзэн, злобно говорили монахине: “Твой путь ложен”. Так они высмеивали и унижали ее. Тут с небес спустился богочеловек и замахнулся на них пикой. Монахи закричали от страха и умерли.

Когда высокодобродетельного монаха Кайме: из храма Дайандзи назначили главой общины верующих в провинции Цукуси, в седьмом или восьмом году эры Хо:ки управитель уезда Сага провинции Хидзэн по имени Сага-но Кими Когими, носивший высший разряд младшего седьмого ранга, во время летних молении пригласил монаха Каймё: для проповеди о восьмидесяти свитках сутры “Кэгонкё:”.

На проповеди среди слушателей была и монахиня. Проповедник увидел ее и спросил с издевкой: “Что это за монахиня уселась между вами?” Монахиня отвечала: “Будда создал истинное учение из великого сострадания ко всем тварям без изъятия. Отчего же ты выделяешь меня?” Затем попросила растолковать один [трудный] стих, и проповедник не мог ответить. Высокоумные люди удивились и стали испытывать ее. Монахиня выдержала [испытание], и тогда они признали ее воплощением святого [Будды] и стали называть бодхисаттвой Сари. Монахи и миряне преклонялись перед ней, и она наставляла их.

В давние времена Будды дочь богача Судати из Саэдзё: по имени Соман родила десять яиц. Они раскрылись и стали десятью мужами. Все они покинули дом и стали архатами.

Жена богача из Кабираэ забеременела и родила мясной шарик. Он открылся через семь дней, и там оказалось сто мальчиков. Все они покинули дом и стали архатами. И в нашей маленькой стране, где правит священная династия, есть примеры добродетельности. Случаются и такие вот чудеса.

20. Слово об искривлении рта в этой жизни за издевательства над переписчицей “Сутры лотоса”

В деревне Хани, что в уезде Наката провинции Ава, жила одна женщина. Она была из [рода] Имубэ-но Обито (Ее звали Таясуко).

Во время правления государя Сиракабэ эта женщина переписывала “Сутру лотоса” в горном храме Сана, что в уезде Оэ. Однажды Имубэ-но Мурадзи Итая из уезда Оэ стал ругать ее и указывать на ошибки, совершенные женщиной. Тут рот его искривился, лицо исказилось - да так все и осталось.

В “Сутре лотоса” говорится: “У того, кто издевается над обожателем этой сутры, все тело придет в негодность. Он станет карликом безобразным с хилым телом, слепым, глухим и горбатым”. И еще говорится в подтверждение: “Тот, кто поносит обожателя этой сутры, заразится проказой - [вне зависимости от того] прав он или нет”. Нужно быть почтительным и верить [в “Сутру лотоса]”. Нужно восхищаться ее достоинствами. Нельзя поносить ее - навлечешь на себя большие несчастия.

21. Слово о монахе, слепой глаз которого был излечен чтением сутры “Конго: ханнякё:”

Тё:ги был монахом в храме Якусидзи, что в левой части столицы Нара. В третьем году эры Хо:ки Тё:ги ослеп на один глаз. Прошло пять лун. Днем и ночью ему было стыдно и горько. Он позвал монахов, и они три дня и три ночи читали сутру “Конго: ханнякё:”. И тут его глаз прозрел и стал, как прежде.

Велика и мощна удивительная сила сутры “Хання”! Если творить молитву с верой глубокой, без ответа она не останется.

22. Слово о хорошем и дурном воздаянии в этой жизни за использование неверных весов и за переписывание “Сутры лотоса”

Осада-но Тонэри Эбису жил в селе Атомэ, что в уезде Тиисагата провинции Синано. Много богатств скопил он и давал в долг деньги и рис. Эбису дважды переписал “Сутру лотоса” и оба раза проводил службы, на которых читалась сутра. По размышлении он решил, что этого мало и благоговейно переписал сутру еще раз, но не успел освятить ее. Летом четвертого года эры Хо:ки, в последней трети четвертой луны десятого года Быка, Эбису нежданно-негаданно скончался. Его жена и дети рассудили так: “Поскольку он родился в год огня, [тело] сжигать не нужно”. Выбрали место для сооружения гробницы, а тело пока хоронить не стали.

Когда со времени кончины прошло семь дней, [Эбису] ожил и рассказал: “Явились четверо посыльных и повели меня. Сначала шли по широкому полю, потом встретился крутой холм. Взобрались на вершину, там росло большое дерево дзельквы. Стоя [на вершине], я увидел дорогу впереди и много людей. Они мели дорогу вениками и говорили: "Мы подметаем дорогу, поскольку по ней пройдет человек, переписавший "Сутру лотоса". Когда дошли до них, они поклонились. Впереди была глубокая река шириною в один тё:. Через реку был перекинут мост. Там было много людей. Они чинили мост и говорили: "Мы чиним мост, поскольку по нему пройдет человек, переписавший "Сутру лотоса". Когда дошли до них, они тут же поклонились. Когда перешли через мост, увидели золотой дворец. Во дворце пребывал царь [Эмма].

У моста начинались три дороги. Одна дорога была широкой и ровной, вторая поросла редкой травой, третья - непроходимым кустарником. Я встал на перепутье, а один из посыльных вошел во дворец и сказал: "Он здесь". Царь посмотрел и сказал: "Этот человек переписал "Сутру лотоса", - и указал на дорогу, поросшую редкой травой, сказав: "Иди по этой дороге".

Четверо посыльных привели меня к раскаленному железному столбу и велели обнять его. На спину же надели раскаленную железную сетку. Прошло три дня и три ночи, и мне велели обнять медный столб, а на спину надели страшно раскаленную медную сетку. Снова прошло три дня, но [медь] оставалась горячей, словно раскаленные уголья. Железо и медь оказались горячи, но не слишком, равно как и не слишком холодны. Сетки оказались тяжелы, но не слишком, равно как и не слишком легки. Я думал, что дурные деяния привели меня сюда, и потому меня заставляют обнимать [раскаленные столбы]. Прошло шесть дней, и меня отпустили.

Трое монахов спросили меня: "Знаешь ли ты, почему [призвали тебя]?" Я ответил: "Нет". Монахи спросили еще: "Что хорошего ты совершил?" Ответил: "Трижды переписал "Сутру лотоса", но один раз не успел освятить ее". Они достали три пластины - две золотые и одну железную. Затем достали два бруска - один перевешивал сноп риса, а другой был легче его. Монахи сказали: "Мы проверили записи - ты и вправду три раза благоговейно переписал "Сутру лотоса". Хоть ты и переписывал сутру Махаяны, но и совершил тяжкие грехи: ты использовал два бруска - легкий, когда давал взаймы, и тяжелый - в день получения долгов. Поэтому тебя и призвали сюда. А теперь немедленно возвращайся".

На обратном пути многие люди, как и прежде, подметали дорогу вениками и чинили мост, говоря: "Этот человек переписал "Сутру лотоса". Он возвращается из дворца царя Эммы"”.

После случившегося [Эбису] почитал переписанные им сутры и веру свою еще более углублял. Он читал сутры и совершал приношения. Верно говорю - добрые деяния приносят счастье, а злые - несчастья. Неизбежно воздаяние как за дела добрые, так и за дела злые. Должно вершить добро, а зло отринуть.

23. Слово о воздаянии в этой жизни за добрые и злые дела: за растрату средств храма и за принесение обета переписать сутру “Дайханнякё:”

О:томо-но Мурадзи Осикацу происходил из села Омуна, что в уезде Тисагата провинции Синано Все[члены рода О:томо] объединили свои сердца и решили построить в этом селе молельню и сделать ее своим родовым храмом.

Поскольку Осикацу хотел переписать сутру “Дайханнякё:”, он принес обет и стал собирать пожертвования. Он обрил голову, одел монашеское одеяние, прошел посвящение, шел Путем [Будды] и поселился в храме. Весной пятого года эры Хо:ки, в пятой луне первого года Тигра, люди вдруг обвинили его [в воровстве], и дарители храма забили его до смерти (Дарители были одного с Осикацу рода).

Его же семья рассудила так: “Поскольку речь идет об убийстве, подождем до вынесения приговора”, - и его тело сжигать не стали, определили место для гробницы, а тело хоронить не стали.

Прошло пять дней, [Осикацу] ожил и поведал родственникам: “Явились пятеро посланцев и быстро повели меня. В конце дороги был очень крутой холм. Мы взобрались на вершину, остановились и увидели перепутье трех больших дорог. Одна дорога была ровной и широкой, другая поросла травой, третья заросла непроходимым кустарником. На перепутье находился царь [Эмма]. Посланцы сказали: "Вот он". Царь указал на ровную дорогу и сказал: "Пусть идет по этой дороге". Посланцы царя окружили меня, и мы пошли.

В конце дороги стоял большой котел. Пар из него был как пламя, кипевшая вода - как волны, звуки [кипения] - как гром. Когда [посланцы] схватили меня живьем и бросили в котел, он [тут же] остыл и развалился на четыре части.

Тут появились трое монахов и спросили меня: "Что хорошего ты совершил?" Отвечал: "Хорошего не совершал. Хоть я и принес обет переписать шестьсот свитков "Дайханняке:", но переписать не успел". Тут трое [монахов] достали три железные пластины, сверились [с записями] и убедились, что я говорю правду. Монахи сказали: "Ты действительно принес обет, стал монахом и шествовал Путем [Будды]. Но несмотря на эти добродеяния ты присвоил много вещей, принадлежавших молельне, в которой ты жил. Поэтому тело твое было разрушено. Теперь же ты должен возвратиться, выполнить обет и вернуть вещи храму". Тут они освободили меня, я стал возвращаться. Пройдя перепутье трех больших дорог и спустившись с холма, я огляделся и тут же ожил. Мучения ада здесь ни при чем - я [был спасен] благодаря силе обета и [наказан] за присвоение вещей [храма]”.

В “Дайханнякё:” говорится в подтверждение: “Если присвоить один мон денег, то через двадцать дней они превратятся в один миллион семьсот сорок тысяч три кана девятьсот шестьдесят восемь мон. Поэтому нельзя присваивать даже один мон”.

24. Слово о перерождении обезьяной в наказание за ущемление монахов

На вершине горы Микаму, что в уезде Ясу провинции Оми, стоит храм родного бога. Имя того великого бога - Тага-но О:ками. К храму приписано шесть дворов. В окрестностях этого храма находится [буддийская] молельня. Во время правления государя Сиракабэ, в эру Хо:ки, монах из храма [Будды] Дайандзи по имени Эсё какое-то время жил и подвижничал в этой молельне. Как-то во сне явился ему некий муж и сказал: “Читай сутры ради моего [спасения]”. [Монах] проснулся от удивления и размышлял о загадочном [сне].

На следующий день к нему пришла маленькая белая обезьяна и сказала: “Поживи в этой молельне, почитай "Сутру лотоса" ради моего [спасения]”. Монах спросил: “Кто ты такая?” Обезьяна отвечала: “Я был царем в стране, что лежит на востоке Индии. В моей стране были тысячи подвижников-монахов, и никто из них не пахал землю. Поэтому я распорядился так: "Подвижников не должно быть столько". Многих подвижников вернул я [для мирской жизни], но следовать Путем [Будды] не запретил. Хоть я и не запретил следовать Путем [Будды совсем], меня настигло возмездие, ибо ограничил число подвижников: я переродился обезьяной.

Теперь я стал богом храма [Тага]. Чтобы избавиться мне от этого тела, прошу тебя: поживи в этой молельне, почитай ради меня "Сутру лотоса"”.

[Монах] сказал: “Ты должен совершить приношения”. Обезьяна отвечала: “Но у меня никогда ничего не было”. Монах сказал: “В деревне много неочищенного риса. Если совершишь мне приношение им, я стану читать сутру”. Обезьяна ответила: “Министры государева двора посылают мне [рис], но ответственный за него считает его своим и не дает мне его, так что пользоваться им по своему разумению я не могу”. [“Ответственный за него” - означает жрец храма.] Монах сказал: “Как я могу читать сутру без приношений?” Обезьяна ответила: “Ну что ж, в уезде Асаи есть бхикшу. Они собираются читать "Роккан-сё:'', и я тогда присоединюсь к ним” (Уезд Асаи расположен в той же провинции. “Роккан-се:” - название [сочинения], касающегося заповедей).

Монах удивился словам обезьяны и отправился к дарителю храма Ямасина досточтимому Манъё и поведал ему о просьбе обезьяны. Даритель усомнился: “Я не верю словам обезьяны. Не верю и не разрешу [присоединиться к нам]”.

Во время подготовки к чтению “Роккансё:” [к Манъё] вбежали послушник с упасакой и сказали: “Маленькая белая обезьяна забралась на крышу храма. И тут вдруг наш большой молельный зал длиною в девять кэн развалился-рассеялся, словно пыль, статуи будд попадали, кельи разрушены”. [Манъё] осмотрел храм и убедился, что все было разрушено, как ему и сказали.

Даритель поведал о случившемся монаху [Эсё:], отстроил новую залу длиною в семь кэн и уверовал в слова обезьяны, назвавшейся великим богом Тага. Он допустил ее в общину и выполнил ее желание - [ради нее] прочли “Роккансё:”. Он все сделал, как она просила. После того, как желание [обезьяны] было выполнено, несчастий не повторялось.

Тот, кто мешает шествовать путем добродетели, перерождается обезьяной. Поэтому нельзя ущемлять монахов. А иначе не избежать возмездия.

В давние времена, когда царем стоял Рагора, он не позволил одному бродячему монаху просить милостыню. Он не пустил его в границы своего царства, и тот голодал семь дней. И было ему из-за этого возмездие: [перед своим следующим рождением] Рагора никак не мог родиться и находился в утробе матери шесть лет. Вот так вот.

25. Слово о спасении в море благодаря благоговейному повторению имени Будды Шакьямуни

Взрослый муж Ки-но Оми Умакаи был родом из села Киби, что в уезде Атэ провинции Кии. Мальчик по имени Накатоми-но Мурадзи О:дзимаро был родом из села Хаманака, что в уезде Ама той же провинции. Ки-но Маро Асоми жил в гавани, что в уезде Хидака той же провинции и ловил рыбу сетями. Умакаи и О:дзимаро получали ежегодную плату за работу у Маро-но Асами. Днем и ночью он посылал их ловить рыбу сетями.

Во время правления государя Сиракабэ, летом шестого года эры Хо:ки шестнадцатого дня шестой луны второго года Зайца, вдруг задул сильный ветер, пошел страшный дождь, в гавани поднялись громадные волны, и много бревен унесло в море. Маро-но Асами [послал Умакаи и О:дзимаро] отлавливать эти бревна. Они связали из бревен плот, сели на него и поплыли против ветра. На море были огромные волны, веревка тут же перетерлась, плот распался. А они уже вышли из гавани. Каждый из них уселся на бревно, и их стало носить по морю. Были они людьми темными, но продолжали повторять: “О Будда Шакьямуни! Спаси нас от несчастья!” Они плакали и причитали без передыху.

Прошло пять дней, и мальчика выбросило на берег в юго-западной части провинции Авадзи, в бухте Таматино, где люди выпаривают соль. Умакаи выбросило на берег там же, на шестой день в час Тигра. Местные жители стали расспрашивать, как они попали туда, а узнав, как все было, пожалели и накормили их. Они доложили обо всем управителю провинции. Управитель же провинции исполнился сострадания и дал им еды.

Мальчик сказал в огорчении: “Я слушался человека, который убивает живых существ. Наказание за это не знает пределов. Если вернусь к нему, он снова заставит меня работать, и я снова буду убивать живое”. Сказав так, он остался в провинциальном храме Авадзи и стал учеником монаха того храма.

Умакаи же вернулся домой через два месяца. Жена с детьми пристально поглядели на него и сказали: “Ты же утонул в море. Прошло семь раз по семь дней, и мы уже провели заупокойную службу. А ты вдруг оказался жив и вернулся. Это сон или же твой дух явился?” Умакаи без утайки поведал жене и детям о случившемся. Слушая его рассказ, они то печалились, то радовались. Мир стал не мил для Умакаи, и он ушел в горы для исполнения Закона [Будды]. Слышавшие о том не могли надивиться.

Хоть и велики были опасности, поджидавшие их в море, [Умакаи и О:дзимаро] удалось спастись благодаря удивительной силе Шакьямуни Татхагата и глубокой вере потерпевших крушение. Таково воздаяние в этой жизни. А что уж говорить о будущих перерождениях!

26. Слово о наказании мучительной смертью в этой жизни за безжалостное взимание долгов с великой для себя выгодой

Танака-но Махито Хиромусимэ была женой управителя уезда Мики, что в провинции Сануки. Его звали Оя-но Агатануси Миятэ, и он носил высший разряд внешнего шестого ранга. У них было восемь детей, и они были очень богаты. У них были лошади, коровы, рабы, деньги, рис, поля. С рождения [Хиромусимэ] была неправедна и не делилась ни с кем - так жадна она была. В сакэ она добавляла воду, продавала и получала великую выгоду. Когда давала взаймы, пользовалась малой чашей, а в день расплаты - большой. Когда давала взаймы [рис], пользовалась малой мерой, а при расплате - большой. Она безжалостно взимала долги - и в десять, и в сто раз больше против того, что дала. При получении долгов никогда не была снисходительна. Многие [должники] отчаивались, оставляли дом и уходили в другие провинции. Никто не превосходил ее жадностью и жестокостью.

Первого дня шестой луны седьмого года эры Хо:ки Хиромусимэ захворала и слегла в постель. Прошло немало дней, и двадцатого дня восьмой луны она позвала мужа и восемь детей своих и рассказала им о своем видении: “Царь Эмма призвал меня во дворец и поведал о трех моих грехах: "Во-первых, ты присвоила много добра, принадлежавшего Трем Сокровищам; во-вторых, ты продавала разбавленное водой сакэ с великой для себя выгодой; в-третьих, использовала разные меры: когда давала в долг - ты давала семь доль того, что полагается, а забирала двенадцать. Из-за этих грехов я и призвал тебя. Ты будешь наказана в этой жизни"”.

[Хиромусимэ] поведала о видении и в тот же день умерла. Тело не сжигали семь дней, позвали тридцать два монаха и упасака, дабы они молили о счастье [покойной. Вечером седьмого дня [Хиромусимэ] снова ожила и открыла крышку гроба. Заглянули в гроб - там стояла невыносимая вонь. Вверх от поясницы [Хиромусимэ] уже стала коровой, и на лбу росли рога длиной в четыре суна. Руки ее стали коровьими ногами, а ногти походили на копыта. Вниз от поясницы она еще оставалась человеком. Рис ей не нравился, она пожирала траву, а после еды жевала жвачку. Одежды на ней не было, и она лежала в собственных нечистотах. Удивленные люди с востока и запада один за другим спешили увидеть ее и смотрели на нее, затаив дыхание. Ее муж и дети распростерлись на земле, исполненные стыда, горя и боли. Они не уставали возносить молитвы. Дабы облегчить ее наказание, они совершили множество приношений храму Микэ. Храму То:дайдзи они пожаловали семьдесят коров, тридцать лошадей, двадцать тё: полей и четыре тысячи снопов риса. Всем должникам они простили долги.

Чиновники из уезда и провинции осмотрели [Хиромусимэ] и собирались подать докладную. Но на пятый день [после пробуждения] она умерла. Каждый в провинции и уезде, кто видел ее и слышал о ней, плакал и горевал.

[Хиромусимэ] не думала о карме и не ведала справедливости. Верно говорю - нечестивые дела ведут к воздаянию в этой жизни, несправедливые поступки влекут за собой дурное воздаяние. Таково воздаяние в этой жизни. А что уж говорить о будущих перерождениях! В одной сутре говорится: “Кто не платит долгов, станет лошадью или коровой”. Должник - это раб, а заимодавец - господин. Должник - фазан, а заимодавец - сокол. Но дающий в долг не должен безжалостно требовать его возврата, иначе он родится лошадью или коровой и бывший должник станет погонять его. Будь добр с должником.

27. Слово о вырывании ростка бамбука из глазницы черепа и о чуде, сотворенном молитвой

Во время правления государя Сиракабэ, зимой девятого года эры Хо:ки, в последней трети двенадцатой луны пятого года Лошади, Хомути-но Макихито из села О:яма, что в уезде Асида провинции Бинго, отправился на рынок Фукацу в уезде Фукацу той же провинции, дабы купить товар, необходимый для празднования Нового года. Сумерки застали его в пути, и он остановился на ночлег в бамбуковой роще Асида.

Тут он услышал жалобные стоны: “Как болят мои глаза!” Макихито услышал их и не мог заснуть, просидев на корточках [всю ночь]. На рассвете он увидел череп. Через его глазницы проросли побеги бамбука. [Макихито] вырвал их, избавив [череп от страданий]. Он совершил ему приношения рисом, взятым им для собственного пропитания, и сказал: “Пусть обрету я счастье!” Он добрался до рынка и сделал все покупки, как он того и хотел. Он подумал, что череп воздает ему за его доброту по его желаниям.

На обратном пути с рынка [Макихито] остановился в той же бамбуковой роще. Тут череп вдруг ожил и сказал: “Я - Ана-но Кими Отогими из села Янакуни в уезде Асида. Мой подлый дядя Акимару убил меня. Каждый раз, когда поднимался ветер, [бамбук] раскачивался и причинял глазам страшную боль. Благодаря состраданию благородного мужа я, избавился от мучений и обрел бесконечную радость. Не забуду этого благодеяния. Сердце мое наполнилось счастьем, и я хочу отблагодарить добродетельного мужа. Дом моих родителей находится в селе Янакуни. Ночью последнего дня года приходи в мой дом. Только в эту ночь я смогу отблагодарить тебя”.

Услышав его слова, Макихито удивился безмерно и не стал никому рассказывать [о случившемся]. В назначенную ему последнюю ночь года он пришел в этот дом. Дух [Отогими] взял его за руку и провел в дом. Он стал угощать [Макихито], и они совершили совместную трапезу. Те же [яства], что остались, он завернул и вместе с другими дарами преподнес [Макихито]. Через какое-то время дух вдруг исчез.

Тут родители [Отогими] вошли в комнату, чтобы почтить души предков. Они увидели Макихито, удивились и спросили, как он сюда попал. Макихито же поведал им все без утайки. Тогда [родители] схватили Акимару и стали допытываться о причине убийства: “Ты говорил нам, что по пути на рынок ты и наш сын встретили человека, у которого ранее ты взял взаймы, но не успел расплатиться. Увидев тебя, он требовал вернуть долг. Ты бросил Отогими и убежал. [Добравшись до дому], ты спросил: [Отогими] уже здесь?" Мы ответили тебе: "Нет, мы не видели его". Так почему же [Макихито] говорит совсем другое?”

Грабитель Акимару испугался и, не в силах скрыть правду, отвечал так: “В последней трети двенадцатой луны прошлого года мы с Отогими отправились на рынок, чтобы купить все необходимое для празднования Нового года. [У Отогими] была с собой лошадь, а также ткани и соль. В пути нас застала ночь. Мы остановились на ночлег в бамбуковой роще. Я тайно убил Отогими, забрал его вещи и на рынке Фукацу продал лошадь человеку из провинции Сануки, а остальным воспользовался сам”. Услышав его слова, родители сказали: “О! Нашего любимого сына убил ты, а вовсе не разбойник]”

Поскольку сыновья от одних родителей и дети близки друг другу, как стебли камыша, родители выгнали [Акимару] из дома, но скрыли его преступление. Макихито же благодарили и угощали его. Макихито вернулся домой и рассказал о случившемся.

Даже палимый солнцем череп платит добром за добро, если ему совершили приношения. На добро отвечают добром. Как можно забыть вернуть долг! В сутре “Нахангё:” говорится в подтверждение: “Добро возвращают добром”.

28. Слово о чуде, сотворенном статуей Мироку высотой в один дзё и шесть сяку, шею которой кусали муравьи

В селе Киси, что в уезде Нагуса провинции Кии, стоял храм под названием Киси. Он назывался так потому, что жители деревни построили его на свои средства. Во время правления государя Сиракабэ один упасака жил в этом храме. Однажды в храме раздались крики: “Больно мне, больно!” Крики звучали так, как будто то был голос старика. На рассвете [упасака] подумал, что это заболевший путник заночевал в храме. Он встал и осмотрел храм, но никого не обнаружил. [Он только обратил внимание на] бревно для строительства пагоды, которое не употребили в дело. Долгое время оно лежало так и начало гнить. [Упасака] подумал, что [стонал] дух пагоды. Стенания не прекращались ни на одну ночь. [Однажды] подвижник не мог больше сносить их, поднялся с постели и осмотрелся, но снова никакого больного не обнаружил. На рассвете стенания стали еще громче и отдавались эхом. Тогда он снова подумал, что то был дух пагоды. На следующий день он поднялся рано, осмотрел молельню и увидел, что голова статуи Мироку высотой в один дзё и шесть сяку отвалилась и лежала на земле. Около тысячи больших муравьев пожирали шею [статуи]. Подвижник увидел это и сообщил дарителям храма. Дарители опечалились и восстановили [статую], совершив приношения и освятив ее.

Говорят, что тело Будды - не из плоти. Как же может оно страдать от боли? Верно говорю - то было проявление святого разума [Будды]. Даже после смерти Будды дхармы его тела существуют всегда и не претерпевают изменений. Кто усомнится в этом?

29. Слово о наказании мучительная смертью глупца в этой жизни за то, что он изрубил игрушечную статую Будды, вырезанную деревенским мальчиком

В деревне Хаманака в Ники, что в уезде Ама провинции Кии, жил некий глупец. Имя его неизвестно. Он был невежественен от рождения и не верил в карму. [Уезды] Ама и Атэ соединяла горная дорога. Она называлась Тамасака. Если идти от Хаманака строго на юг, то придешь в село Хата. Мальчик из этой деревни как-то раз отправился в горы собирать хворост. Резвясь у этой горной дороги, он вырезал из дерева Будду, а из камней сложил пагоду. Игрушечного Будду он поставил в каменный храм и время от времени играл там.

Во времена правления государя Сиракабэ глупец надругался над игрушечным Буддой, изрубил его топором и выбросил. Едва он отошел от этого места, как свалился на землю словно подкошенный, изо рта и носа хлынула кровь, оба глаза вывалились, и он умер с помутившимся разумом.

Верно говорю - Защитники Закона рядом! Как можно не почитать их? В “Сутре лотоса” говорится так: “Если ребенок, играя, вырежет Будду из дерева, нарисует его кистью или нацарапает ногтями, он станет на Путь Будды. Если совершать приношения Будде с поднятой рукой и потупленным взором, достигнешь высшего Пути [Будды]”. Должно благоговейно верить [в эти слова].

30. Слово о монахе, что накапливал благодеяния, вырезая статуи будд, и о чуде, случившемся с ним в конце дней его

Престарелого монаха Канки звали в миру Мимана-но Кануки. Он родился в уезде Нагуса провинции Кии. С ранних лет предавался он ваянию. Он был столь учен, что проповедовал в крупнейших храмах, а паства слушалась его. Жил он в миру и кормил жену с детьми землепашеством.

В деревне Ноо, что в округе Нагуса, стоял храм, построенный его предками. Он назывался храм Мироку, но люди называли его храмом Ноо. Во времена правления государя Сё:му, Канки принес обет - вырезать статую Шакьямуни высотой в один дзё и шесть сяку вместе с сопровождающими его [бодхисаттвами Мондзю и Фугэн]. Во времена правления государя Сиракабэ, в десятом году эры Хо:ки, в шестом году Овна, он закончил [вырезать статуи], поместил их в золотой павильон храма Ноо и провел церемонию освящения.

И снова [Канки] принес обет: вырезать статую одиннадцатиликой Каннон высотой в десять сяку, но успел закончить работу только наполовину. Помощников у него было мало, стар он стал и слаб и не мог в одиночку работать. Престарелый монах скончался в храме Ноо, когда ему уже минуло восемьдесят лет, во времена правления государя Ямабэ, что повелевал страною О:ясима из дворца Нагаока, весной первого года эры Энряку, одиннадцатого дня второй луны десятого года Свиньи. Но прошло два дня, и он ожил, позвал ученика Мё:ки и сказал ему: “Я вернулся, ибо забыл предупредить тебя об одном деле, и не смог снести этого”. Он велел приготовить сиденье и еду. [Канки] пригласил прихожанина Мусаси-но Сугури Таримаро, усадил его, и они разделили трапезу, сидя друг против друга. Затем [Канки] встал, вместе с Мё:ки и сородичами почтительно преклонил колени перед Таримаро и сказал: “Времени мне не осталось, жизнь моя окончена. Ухожу, статую Каннон не закончив. Но судьба надо мною смилостивилась, и могу передать [последнюю] волю. Нижайше прошу досточтимого Таримаро сжалиться надо мной и завершить священную статую. Если желание недостойного [Канки] выполнишь хоть частично, то в будущем рождении обрету счастье, а ты совершишь дело доброе в жизни этой. Я не мог не высказать сокровенное желание и вернулся, дабы сообщить свою недостойную просьбу. Со страхом прошу тебя и с дрожью”. Тут Таримаро и Мё:ки запричитали, заплакали и ответили так: “Обещаем непременно закончить работу”. Монах услышал их слова, поднялся со своего места, возрадовался и возликовал.

Прошло еще два дня, и пятнадцатого дня этой же луны он позвал Мё:ки и сказал: “Настал день, когда Будда достиг нирваны, и я тоже мир покину сегодня”. Мё:ки хотел было сказать, [что Канки не ошибся в дне], но из любви и жалости сказал так: “Этот день еще не наступил”. Монах попросил календарь, посмотрел в него и сказал: “Сегодня пятнадцатое число. Почему же, сын мой, ты обманываешь меня и говоришь, что этот день еще не наступил?” Он попросил теплой воды и омыл тело. Надевши чистое, встал на колени и сложил ладони, зажег благовония, внесенные в курильнице, повернулся к западу и скончался в час Обезьяны. Ваятель Таримаро, исполняя завет [Канки], вырезал статую одиннадцатиликой Каннон, освятил ее и принес приношения. Теперь она находится в пагоде храма Ноо.

В похвале говорится: “Достоин восхищения высокодобродетельный монах Мимана-но Кануки! Он таил в себе сердце святого, хотя на лицо был как все. Он жил в миру и касался грязи дел мирских, но драгоценный камень заповедей не запятнал. Он умер лицом к западу, и дух его достиг высот удивительных. Точно известно - он был святым, а не простым смертным”.

31. Слово о женщине, родившей камни и почитавшей их за богов

В деревне Кусуми, что в округе Катаката провинции Мино, жила/ /женщина из рода Агата. Ей минуло двадцать лет, но она была не замужем и не познала мужчину. Она забеременела сама по себе. Прошло три года и во время правления государя Ямабэ, летом первого года эры Энряку, в последней трети второй луны десятого года Свиньи, она родила два камня. Размером они были в пять сун. Один был голубой с белыми крапинками, другой - голубой. Они росли с каждым годом.

В соседнем уезде Ацуми обитал великий бог. Его звали Инаба. Он вселился в прорицательницу и сказал: “Эти два камня - мои дети”. Поэтому женщина огородила [камни] священной изгородью возле своего дома и поклонялась им.

С давних времен и до дней нынешних о таком не слышали. То чудо случилось [в стране], где [правит] священная династия.

32. Слово о ловившем сетями рыбу рыбаке, который был спасен в море благодаря молитвам бодхисаттве Мё:кэн

Курэхара-но Имики Нанимомаро родился в селе Хата, что в уезде Такэти провинции Ямато. С детских лет он плёл сети и ловил рыбу. Осенью второго года эры Энряку, вечером девятнадцатого дня восьмой луны первого года Крысы, он ловил рыбу сетью между островом Иватаки, что в уезде Ама провинции Кии, и провинцией Авадзи. На трех лодках было девять рыбаков. Вдруг подул сильный ветер, разбил все три лодки, восемь человек утопил.

Нанимомаро же держался на поверхности и благоговейно молился бодхисаттве Мё:кэн и сказал, принеся обет: “Если спасешь меня, сделаю твою статую высотой в мой рост”. Он плыл по морю, борясь с волнами. Он выбился из сил, разум его помутился и он был как во сне. Очнувшись лунной ночью, он обнаружил, что лежит на траве на берегу бухты Ката, что в том же [уезде]. Спасшись, он измерил свой рост, сделал статую и поклонялся ей.

Какое чудо! Подул ветер, потопил лодки, [все] погибли в волнах, и лишь один [спасся]. Он измерил свой рост и сделал статую [Мё:кэн].

Верно говорю - [чудо] случилось благодаря помощи Мё:кэн и вере того, кто оказался в море.

33. Слово о наказании немедленной и мучительной смертью в этой жизни за издевательства над нищим монахом, просившим подаяние

Ки-но Атаэ Ёситари был главою дома Хаси в селе Вакэ, что в уезде Хидака провинции Кии. Он был испорчен от рождения и не верил в карму.

Летом четвертого года эры Энряку, в пятой луне второго года Быка, некий чиновник из этой провинции совершал поездку для оглашения величины налога. Чтобы распределить его между крестьянами, он и прибыл в уезд [Хидака]. Там жил монах, не прошедший посвящения. Его звали послушником Исэ. Он повторял божественные имена двенадцати воинов-защитников из сутры “Якусигё:”, бродил по деревням и просил еду. Исэ пристал к чиновнику, объявлявшему налог, и просил рис. Вот пришли они к воротам злодея [Ёситари] и [монах] обратился к нему за милостыней. Увидев нищего, [Ёситари] ничего не дал ему, рассыпал рис, который был у того с собой, сорвал с него монашескую одежду и бросился с кулаками. Послушник убежал и спрятался в келье храма Вакэ. Злодей догнал его и схватил, притащил к воротам своего дома, занес огромный камень [над головой монаха] и закричал: “Повторяй имена двенадцати божественных воинов- защитников - пусть-ка они проклянут меня”. Послушник отказывался, но злодей понуждал его. Не в силах больше противиться, он один раз повторил [их имена] и скрылся. Прошло немного времени, и [Ёситари] свалился на землю и умер.

Кто усомнится в том, что защитники Закона покарали [Ёситари]? Следует преклониться даже перед монахом, посвящения не прошедшим. Святой скрывается среди смертных. Не стоит усердствовать и выискивать грехи, не стоит сдувать волосы и отыскивать шрам. Если же выискивать грехи, то их можно найти даже у бодхисаттвы. Стремящийся к добродетели находит достоинства даже в том, кто оскорбляет Закон и противится добродетели. Поэтому в сутре “Дзю:рингё:” говорится: “Как вянущая орхидея превосходит другие цветы, так и нарушающий заповеди бхикшу превосходит последователей других учений.

Судить монаха, пытаясь решить, нарушает он заповеди или нет, соблюдает он заповеди или нет, - грех более тяжкий, чем наносить кровоточащие раны бесчисленным телам Будды”.

В толковании к этой сутре говорится: “Проливающий кровь [тела Будды] не может затронуть Пути Будды. Судачить же о грехах монаха - значит калечить веру многих, порождать сомнения и увечить священный Путь. Поэтому бодхисаттва желает, чтобы говорили о добродетелях монаха, а не о его грехах”.

В сутре “Дзо:бо: кэцугикё:” [“Сутра наступления ложного Закона”] говорится: “В будущем чиновники не должны заставлять монахов платить подати. Если же они будут собирать налог, то совершат тяжкий грех. Миряне не должны погонять лошадей и коров, принадлежащих Трем Сокровищам. Они не должны принимать поклонение от рабов, принадлежащих Трем Сокровищам. Преступивших да постигнет кара”.

В одной шастре говорится: “Жадные ценят грязь больше золота и драгоценных камней. Когда нищий просит грязь, они отказывают ему и скупятся своим богатством из страха, что другие прознают о нем. Когда они умирают, и душа покидает тело, то становятся духами, страдающими от голода и холода”.

Богатство дели на пять частей: его забирают безжалостные чиновники, грабят разбойники, внезапно смывает и уносит вода, сжигает огонь и транжирят недостойные дети. Поэтому бодхисаттва подает милостыню с радостью.

34. Слово о внезапной и дурной болезни и о выздоровлении в этой жизни благодаря посвящению в монахини и совершению добрых дел

Косэ-но Асами родилась в селе Ханиу, что в уезде Нагуса провинции Кии. В пятом году эры Тэмпё:-хо:дзи в восьмом году Быка, она тяжело заболела: на шее у нее выросла опухоль размером с большую дыню. Шло время, а страдания ее не прекращались. Она подумала: “Болезнь моя - воздаяние не только за [грехи] в этом рождении, [но и в прошлом тоже]. Чтобы избавиться от болезни, следует вершить добрые дела”. Она остригла волосы, прошла посвящение, одела монашескую одежду и поселилась в молельне О:танидо:, что стояла в том же селе. Она постоянно читала сутру “Сингё:” и шла Путем [Будды].

Прошло пятнадцать лет, и подвижник Тю:сэн поселился с нею в той же молельне. Тю:сэн увидел, что [Косэ-но Асами] больна, исполнился сострадания и, пытаясь вылечить ее с помощью заклинаний, принес такой обет: “Чтобы вылечить тебя, прочту сутры "Якусигё" и "Конго: ханнякё" по три тысячи раз, сутру "Кандзэонгё" - десять тысяч раз и "Каннон саммайкё:" ["Сутра просветления Каннон"] - сто раз”.

Прошло четырнадцать лет, и он прочел “Якусигё:” две тысячи пятьсот раз, “Конго: ханнякё:” - тысячу раз, “Кандзэонгё:” - двести раз. И еще он постоянно читал дхарани “Тысячерукой [Каннон]”. И вот в то время как сутры еще не были прочитаны обещанное число раз, когда прошло уже двадцать восемь лет с тех пор как она заболела, зимой шестого года эры Энряку в четвертый год Зайца двадцать седьмого дня одиннадцатой луны, в час Дракона, опухоль ее прорвалась сама собой, из нее вытек гной, и она выздоровела, как о том и молились.

Верно говорю - случилось это благодаря божественной силе заклинаний Махаяны, а также благодаря добродетелям, накопленным самой больной и подвижником. Правильно говорят, что безграничное сострадание творит с праведником чудеса, а не имеющая формы мудрость приносит глубоко верящему свет.

35. Слово о мучительном наказании чиновника за злоупотребление своим положением и неправедное управление

Во время правления государя Сиракабэ Человек по имени Хи-но Кими, происходивший из уезда Мацура провинции Хидзэн, что в Цукуси, неожиданно умер и попал в страну царя Эмма. Царь проверил его дела и нашел, что смерть была преждевременной. Поэтому он отправил его обратно. По пути назад [Хи-но Кими] увидел в море котел - это был ад. Кто-то черный, похожий на пень, то всплывал на поверхность, то снова погружался в кипящую воду. Всплыв, он сказал Хи-но Кими: “Подожди! Мне есть что сказать тебе!” - и снова скрылся в кипятке. Всплыв еще раз, он сказал: “Подожди! Мне есть что сказать тебе!” Так повторялось три раза, а на четвертый он сказал: “Я - Мононобэ-но Комаро из уезда Харихара провинции То:томи. В прошлой жизни я много лет был ответственным за доставку очищенного риса и беззастенчиво отнимал у крестьян то, чем они владели. Из-за этих грехов я и принимаю ныне эти муки. Прошу тебя переписать "Сутру лотоса", чтобы искупить мои грехи”.

Когда Хи-но Кими вернулся из Страны Мертвых и ожил, он подал полный отчет об увиденном в Дадзайфу. Там получили его и переправили к государеву двору. Но там к нему не отнеслись всерьез, и Дайбэн-но Цукуса оставил дело о Стране Мертвых без внимания. Так прошло двадцать лет.

Когда Сугано-но Асами Мамити, носивший высшую степень младшего четвертого ранга, был назначен начальником того чиновника, он обратил внимание на доклад и доложил о нем государю Ямабэ. Государь выслушал его, призвал со:дзу Сэкё: и рек: “Освобождаются ли люди этого мира от мучений по прошествии двадцати лет?” Со:дзу отвечал: “Его мучения только начались. Ведь сто человеческих лет равняются в аду одному дню и одной ночи. Поэтому его еще не отпустили”.

Выслушав его, государь сделал жест покаяния и направил людей расследовать дело Комаро в провинцию То:томи. Допросили [знавших его] и выяснили, что в докладе говорилась чистая правда. Государь исполнился сострадания и седьмого дня первой трети третьей луны пятнадцатого года эры Энряку призвал четырех переписчиков, чтобы они переписали “Сутру лотоса” для спасения Комаро. Он возглавил общину, в которую вошли принцы, министры и чиновники числом шестьдесят девять тысяч триста восемьдесят четыре - по числу иероглифов в сутре. Пригласив высокодобродетельного Дзэнсю проповедником и Сэкё: - чтецом, он провел пышную службу в одном из храмов Нара, где читалась означенная сутра и возносились молитвы об избавлении души [Комаро] от страданий.

Как жалок Комаро! Своим низким сердцем он не верил в карму, повелевал несправедливо, словно лиса в шкуре тигра, и был наказан. Нельзя избежать воздаяния.

36. Слово о наказании за постройку малой пагоды и за срывание с храма знамен [Учения]

Фудзивара-но Асоми Нагатэ носил высший разряд первого ранга и титул дайсэй-дайдзин в то время, когда Поднебесной правил из дворца Нара государь Сиракабэ. В первом году эры Энряку его сын Иэёри, носивший высший разряд младшего четвертого ранга, увидел отца в дурном сне. Он поведал отцу: “Явилось три десятка каких-то воинов и схватили вас. Это дурное предзнаменование. Вам следует совершить обряд очищения”.

Несмотря на предупреждение, отец не послушал его. И вот он умер. Его сын Иэёри надолго захворал, призвал монахов и упасака и велел читать им заклинания, но ему не легчало. Тогда один из лечивших его монахов сотворил такую молитву “Благодаря Закону Будды праведник может спасать жизни других. Теперь отдаю свое тело больному. Если Закон Будды действительно существует, больной будет жить”.

Сказав так, о себе больше не заботился, взял в ладони раскаленные угли, чтобы воскурить благовония, ходил вокруг статуи Будды и читал дхарани, потом вдруг стал бегать и кататься по земле. Дух вселился в больного и сказал: “Я - Нагатэ. Я сорвал знамена с храма Хоккэдзи. Я построил пагоду храма Сайдайдзи с четырьмя углами вместо восьми и с пятью ярусами вместо семи. Из-за этого греха меня призвали во дворец царя Эммы. Он приказал мне поднять раскаленный столб, забил изогнутые гвозди в мои руки, допрашивал и бил меня. Потом дворец царя Эмма наполнился дымом. Царь спросил: "Откуда дым?" Ему ответили: "Захворал сын Нагатэ, Иэёри, и это дым благовоний, что возжег на своих ладонях монах, читающий заклинания". Тогда царь Эмма отпустил меня и велел возвращаться, но у меня больше нет тела, мне не в чем жить - остается только бродить по дорогам”. Тут больной [Иэёри], отказывавшийся ранее от пищи, попросил есть, выздоровел и поднялся с постели.

[Будешь поклоняться] знаменам - получишь хорошее воздаяние и переродишься чакравартином. Пагода - ото сокровищница, в которой хранятся мощи Будды трех миров. Оттого-то срывать знамена - грех, уменьшать высоту пагоды - [значит тоже] навлекать на себя грех. Как не убояться того? Воздаяние в этой жизни, [о котором было рассказано], - случилось недавно.

37. Слово о возмездии за пренебрежение кармой и за совершение злых дел

Саэки-но Сукунэ Итати носил высший разряд младшего четвертого ранга. Он жил в те времена, когда Поднебесной управляли государи из дворца Нара. Как-то раз некий житель столицы отправился в Тикудзэн, [в дороге] внезапно захворал, умер и очутился во дворце царя Эмма. Он никого не видел, но земля содрогалась от воплей. Слышались звуки побоев, и при каждом ударе [грешник] кричал: “Больно мне! Больно!”. [Царь Эмма] спросил у писцов: “Когда этот человек жил в мире людей, какие благодеяния он совершил?” Писцы отвечали: “Он всего лишь один раз переписал "Сутру лотоса"”. Царь сказал: “Сравните число его грехов с числом свитков сутры”. Число свитков сравнили [с грехами] и грехов вышло намного больше. Тогда шестьдесят девять тысяч триста восемьдесят четыре иероглифа сутры сравнили с числом грехов - и снова грехов набралось больше, и [грешник] не мог быть спасен. Хлопнув в ладоши, царь сказал: “Много я видел людей согрешивших и наказанных, но такого грешника вижу впервые”. [Житель столицы] тихо спросил у стоявшего рядом: “Кого это истязают?” Тот отвечал: “Его звать Саэки-но Сукунэ Итати”.

Тут умерший [житель столицы], хорошо запомнив то, что там произошло, вдруг вернулся из Страны Мертвых и ожил. Он подал доклад в Дадзайфу с рассказом о Стране Мертвых. Там ему не поверили. Тогда, воспользовавшись случаем, он сел на корабль и отправился в столицу. В столице он поведал о мучениях Итати во дворце царя Эммы. Услышав его слова, жена и дети [Итати] опечалились и горько сказали: “С тех пор, как он скончался, мы молились сорок девять дней, дабы душа его была бы счастлива. Как мы могли подумать, что ему выпадет дурная дорога [в ад] и ему придется принять такие страдания?” Еще раз переписали они “Сутру лотоса” и освятили ее, дабы избавить душу [Итати] от страданий. Случаются и такие вот чудеса.

38. Слово о плохих и хороших предзнаменованиях, после которых случились дурные и хорошие дела

Перед тем, как случится плохое или хорошее, в Поднебесной появляются песни, предупреждающие о том. Люди в Поднебесной слушают песни и сами распевают их. Бывший государь Се:хо: О:дзин Сё:му, который двадцать пять лет управлял Поднебесной из дворца Нара, призвал дайнагона Фудзивара-но Асоми Накамаро, усадил перед собой и рек так: “Желаю, чтобы моя дочь принцесса Абэ и принц Фунадо управляли Поднебесной. Согласен ты или нет?” Накамаро ответил: “Очень хорошо”. Так он выразил свое согласие. Государь велел ему выпить божественного сакэ и поклясться: “Ты должен поклясться так: "Если не последую словам государя, пусть Небо и Земля возненавидят меня и пошлют страшные несчастия”. Накамаро поклялся: “Если в будущем не последую словам государя, пусть боги неба и боги земли возненавидят меня и рассердятся, пусть пошлют страшные несчастия, пусть разрушат мое тело и отнимут жизнь”. Поклявшись, он выпил сока, так скрепив клятву. После того как государь скончался, [Накамаро] в соответствие с желанием государя, поставил Фунадо престолонаследником.

Когда вдовствующая государыня пребывала во дворце Нара вместе с [государыней Ко:кэн], по всей Поднебесной люди распевали:

Юный принц, ты умираешь,

Умираешь таким молодым.

Рыба плывет -

Когда ты умрешь?

Рыба - палтус -

Жалею тебя.

Когда же, когда

Ты умрешь?

Так пели в [Поднебесной]. Восемнадцатого дня восьмой луны девятого года эры Тэмпё:-сё:хо:, во время совместного правления государыни Абэ и вдовствующей государыни, название эры правления было изменено на Тэмпё:-хо:дзи. В этот год престолонаследник принц Фунадо был схвачен во дворце, посажен в темницу и казнен. Тогда же были казнены принц Кифуми и принц Сиояки вместе с их родичами.

А в десятой луне восьмого года эры Хо:дзи государь О:хи был смещен бывшей государыней [Абэ] и сослан в Авадзи. Одновременно был казнен Накамаро вместе с родичами. Песня, которую распевали до этого, послужила предзнаменованием гибели принцев.

А еще во времена вдовствующей государыни по всей Поднебесной распевали такую песню:

Не презирай монахов за их [женоподобные] одежды.

Ведь под [одеждами] у них - пояс и молот.

Когда поднимается [молот],

Становится страшно.

И еще пели так:

Ляг в темную ложбину

Моих бедер -

Стань мужчиной.

Так пели [в Поднебесной].

Во время правления государыни Абэ, в первом году эры Тэмпё:-дзинго, в начале второго года Змеи, монах До:кё: из рода Югэ спал на одной подушке с государыней, слышал о делах государственных и повелевал Поднебесной. [Приведенные выше] песни послужили предзнаменованием того, что монах До:кё: будет делить с государыней одну подушку и повелевать Поднебесной.

Еще во времена вдовствующей государыни пели так:

Посмотри прямо на корни дерева -

Там стоит высокодобродетельный [монах],

Который сыт и толст.

Так пели [в Поднебесной]. Верно говорю - [песня эта] послужила предзнаменованием того, что монах До:кё: будет Императором Закона [Будды], а одновременно с этим монах Инго: из рода Камо будет министром-советником Закона, и они станут управлять Поднебесной.

В то время, когда из дворца Нара правил в течение двадцати пяти лет бывший государь Сё:хо: О:дзин, повсюду в Поднебесной стали распевать такую песню:

К западу от храма Тоёра сияет

Утреннее солнце,

Сияет, сияет

Над колодцем Сакураи.

В колодец Сакураи

Погружается белый драгоценный камень,

Погружается хороший драгоценный камень.

А потому будет

Процветать моя страна,

Будет процветать мой дом.

Так пели [в Поднебесной]. А после того, во время правления государыни Абэ, в четвертом году эры Дзинго-кэйун, четвертого дня восьмой луны седьмого года Собаки, Сиракабэ стал государем, и в первый день десятой луны того же года ему была преподнесена черепаха, почему этот год и стал первым годом эры Хо:ки, и [новый государь] стал управлять Поднебесной. Верно говорю - песня эта послужила предзнаменованием того, что государь Сиракабэ станет управлять Поднебесной.

Во времена государыни Абэ, управлявшей страной из дворца Нара, по всей стране стали распевать такую песню:

Хоть это и земля,

Не наступайте грузно

На склоны Ябэ, что напротив большого дворца.

После того, как пели эту песню, в правление государя Сиракабэ, в первый год эры Тэнъо, пятнадцатого дня четвертой луны восьмого года Курицы, Ямабэ занял государев трон и стал управлять Поднебесной. Верно говорю - эта песня послужила предзнаменованием того, что государь Ямабэ станет управлять Поднебесной.

Во время правления государя Ямабэ, ночью восьмого дня одиннадцатой луны третьего года эры Энряку. в первый год Крысы, между часом Собаки и часом Тигра, звезды на небе стали смещаться и пришли в беспорядочное движение. А одиннадцатого дня той же луны государь и наследный принц Савара переехали из дворца Нара во дворец Нагаока. Перемещение звезд на небе послужило предзнаменованием переноса дворца.

На следующий, второй год Быка, ночью пятнадцатого дня девятой луны, луна стала черной, утеряла свой свет, небо стало темным. В час Свиньи двадцать третьего дня той же луны министр церемоний Фудзивара-но Асоми Цунэцугу, носивший высший разряд третьего ранга, был убит в жилом квартале Нагаока стрелами, выпущенными охранниками дворца Одзики-но Сукунэ и Хахаки-но Мотимаро. Погасшая луна послужила предзнаменованием смерти Цунэцугу.

В правление того же государя, осенью шестого года эры Энряку четвертого дня девятой луны четвертого года Зайца, в час Курицы сердце монаха Кё:кай наполнилось раскаянием. Он горевал и плакал, говоря: “Какой стыд! Какой позор! Я рожден в этом мире, а как жить - не знаю. Влекомый кармическим воздаянием, я попал в сети желания; опутанный заблуждениями, продолжаю круговорот жизни и смерти, мечусь во все стороны и сжигаю свое тело. Живу в миру, а жену с детьми содержать не на что. Нет у меня ни пищи, ни соли, ни одежды, ни дров. Нет у меня ничего и горюю, покоя обрести не могу. Днем и ночью голодно мне и холодно. [Это потому, что] в прошлом рождении я не подавал милостыню. Как подло мое сердце! Как низки мои дела!”

Заснув, в час Крысы он увидел во сне, как к дому Кё:кай пришел нищий, просивший подаяние. Он читал сутру, молился и говорил так: “Тело совершающего высшее добро подрастет до одного дзё и семи сяку, тело совершающего низшее добро подрастет до одного дзё”.

Услышав эти слова, Кё:кай оглядел его и увидел, что милостыню просил послушник Кё:нити из деревни Ава, что в уезде Накуса провинции Кии. Присмотревшись, [Кё:кай] увидел перед ним деревянную плиту высотой в два дэё и шириной в один сяку. На плите были отметки на высоте в один дзё и семь сяку, а также в один дзё. Увидев это, Кё:кай спросил: “Это отметки для тех, кто совершает высшее и низшее добро?” Тот ответил: “Да, это так”.

Тут Кё:кай устыдился, сделал жест покаяния и сказал: “Совершающие высшее и низшее добро вырастут до тех отметок, что здесь указаны. Во мне же роста только около пяти сяку. Ужасно!” - говорил он, каясь и горюя. Все, кто стоял рядом, слышали его слова и сказали: “Да, именно так!”

Тогда Кё:кай подал нищему половину меры белого риса, который он собирался приготовить [для себя]. Нищий с молитвой принял его, потом достал свиток и сказал Кё:кай: “Перепиши этот свиток. Для спасения он очень хорош”. Кё:кай посмотрел и увидел, что то был [изборник сутр] “Сёкё:ё:сю:”, который [действительно] очень хорош. Тут Кё:кай сказал с огорчением: “Что же мне делать - у меня нет бумаги”. Послушник-нищий достал использованную бумагу, дал ее Кё:кай и сказал: “Пиши здесь. А я пойду просить милостыню в другое место и вернусь потом”. Он ушел, оставив плиту и сутру.

Тут Кё:кай сказал: “Обычно этот послушник не нищенствует. Отчего же он стал просить подаяние?” Некий человек ответил: “У него много детей. Ему нечем кормить их - вот он и просит подаяние”.

Я не знаю, что предвещает этот сон. Думаю, что то был священный знак. Послушник был воплощением Каннон. Ведь то был послушник, не прошедший посвящения. Так же и Каннон. Достигнув просветления, она остается в мире причин, чтобы спасать всех живущих. Просивший подаяние - одно из тридцати трех воплощений Каннон, о которых говорится в главе “Фумон” [“Сутры лотоса”]. Рост в один дзё и семь сяку за высшую добродетель - награда в Чистой Земле за десять тысяч добродетелей. Один дзё - полное число, и оно совершенно. Семь сяку - неполное число, и оно несовершенно. [Рост] в один дзё за низшую добродетель - следствие привязанности к людскому миру страстей. “Устыдиться и сделать жест покаяния” означает, что если изначально обладающий семенами [правильной кармы] добавит к ним мудрость и подвижничество, то он уничтожит грехи прошлого и в будущем станет добродетельным. Уничтожают прегрешения и приносят счастье: покаяние, обритое головы, ношение монашеских одежд и жест покаяния. “Во мне же роста только около пяти сяку” означает: “пять сяку” - пять видов существования; “около” - неопределенность того, куда направит меня мой разум. Потому и [рост] не определен точно. [Разум же] определяет собой пять видов существования.

“Подать нищему милостыню белым рисом” означает совершение молитв, ваяние статуй будд, переписывание сутр Махаяны и делание добра для обретения большой повозки, запряженной белыми волами. “Нищий с молитвой принял его” означает, что Каннон приняла молитву. “Дать свиток” означает увеличить мудрость подвижников и дать им новых семян. “Достать использованную бумагу” означает, что хорошие семена мудрости, спрятанные и сокрытые в течение долгого времени будут обретены в будущем при условии следования правильной дхарме. “А я пойду просить милостыню в другое место и вернусь потом” означает следующее. “Пойду просить милостыню в другое место” - безграничное сострадание Каннон распространится в мире Закона и спасет все живые существа. “Вернусь потом” - Кё:кай обретет счастье и мудрость по окончанию молитв. “Обычно этот послушник не нищенствует” означает, что Кё:кай не почувствует ничего до тех пор, пока не совершит молитву. “Отчего же он стал просить подаяние?” означает, что ему в конце концов будет даровано счастье за его теперешние молитвы. “У него много детей” означает, что есть много таких, кто нуждается в поучении. “Ему нечем кормить их” означает, что не имеющие семян не могут достичь просветления Будды. “Вот он и просит подаяние” означает собирание семян в мире людей и в мире небес.

Весной седьмого года эры Энряку, ночью семнадцатого дня третьей луны второго года Быка, Кё:кай снова видел сон. Будто бы тело его умерло, собрали дрова и стали сжигать его. Дух Кё:кай стал рядом со сжигаемым телом и ему не понравилось, как его сжигали. Тогда он взял палку, насадил на нее сжигаемое тело и стал сжигать его. Он объяснял людям, которые тоже жгли свои тела: “Жгите хорошо - как я”. Ноги, колени, суставы, локти, голова - все части его тела - горели по отдельности. Тут дух Кё:кай закричал. Он кричал прямо в ухо стоявшего рядом человека, чтобы сообщить о своем завещании, но голос проваливался в пустоту, ничего не было слышно, и человек этот не откликался. Тут Кё:кай подумал, что дух умершего лишен голоса, и потому он не слышит моего голоса. Еще неизвестно, предзнаменованием чего послужил сон. На ум приходит только одно - [сон] или к долгой жизни, или же к получению ранга. Ожидаю, что в будущем смысл сна прояснится.

Зимой четырнадцатого года эры Энряку, тридцатого дня двенадцатой луны второго года Свиньи, Кё:кай получил ранг дэнто:-дзю:и. В правление того же государя, управлявшего Поднебесной из дворца Нара, летом, в четвертую и пятую луну шестнадцатого года Энряку, в четвертый год Быка, в комнату Кё:кай каждую ночь приходила и кричала лиса. Она также прорыла лаз под стенами молельни, построенной Кё:кай, пробралась внутрь, изгадила место, где стоит статуя Будды, и стала кричать во дворе также и днем. После того, как с тех пор прошло двести двадцать с лишним дней, семнадцатого дня двенадцатой луны умер сын Кё:кай. В восемнадцатом году [эры Энряку], в одиннадцатой и двенадцатой лунах шестого года Зайца в доме Кё:кай кричала лисица и временами пела цикада. А в следующем, девятнадцатом году эры [Энряку], двенадцатого дня первой луны седьмого года Дракона у Кё:кай умерла одна лошадь. Двадцать пятого дня той же луны умерла [другая] лошадь. Верно говорю - сначала появляются дурные предзнаменования, а потом уже случаются сами несчастья. Кё:кай не знает искусства инь-ян, переданного желтым императором Хуан Ди, и не сведущ в глубинах учения мудрецов тэндай. Поэтому он не знает, как избежать несчастий, и они обрушиваются на него. Он не ведает, как можно отвести несчастия и с горечью ожидает беды. Нельзя не служить [Будде], нельзя не бояться [дурного воздаяния].

39. Слово о монахах, преуспевших в мудрости и подвижничестве, которые переродились сыновьями государя

Монаха Сака Дзэнсю звали в миру Ато-но Мурадзи. Его звали так, поскольку его мать была из рода Ато. С детских лет он находился при матери в деревне Сикисима, что в уезде Яманобэ провинции Ямато. После посвящения в монахи он подвижничал и учился с тщанием и усердием, преуспев в знаниях и самосовершенствовании. Государь и министры почитали его, монахи и миряне преклонялись перед ним. Жил он, распространяя Закон [Будды] и наставляя людей. Потому государь преклонялся перед ним и назначил со:дзё:. На правой щеке монаха было большое родимое пятно.

В то время, когда Поднебесной управлял государь Ямабэ из дворца Нара, в семнадцатом году эры Энряку монах Дзэнсю находился при смерти. Согласно обычаю, позвали прорицательницу, которая гадала по вареному рису. Божественный дух вселился в прорицательницу и сказал: “Непременно вселюсь в живот супруги государя страны Японии - Тадзихи-но Омина - и буду рожден принцем. Узнаете меня по родимому пятну на лице”.

После его смерти, в восемнадцатом году эры Энряку, Тадзихи родила принца. На правой его щеке было такое же родимое пятно, как и у монаха Дээнсю. Поскольку он не утерял [родимое пятно Дзэнсю], его назвали принцем Дайтоку Прошло три года, и он скончался. Тогда позвали прорицательницу, которая гадала по вареному рису. Дух принца Дайтоку вселился в прорицательницу и сказал: “Я - монах Дзэнсю. Какое-то время я был принцем. Воскурите благовония и совершите приношения ради меня”.

Поэтому точно известно, что монах Дзэнсю был перерожден в теле принца. В одной сутре говорится в подтверждение: “Человек может рождаться в разных домах”. Такие вот чудеса.

В уезде Камино провинции Иё есть гора. Она называется Ивадзути. Она называется так потому, что бог Ивадзути обитает там. Эта гора высока и крута, и люди обычные не могут взобраться на нее. Лишь чистый подвижник может взобраться на гору и жить там. В давние времена, когда из дворца Нара Поднебесной правили: государь Сё:хо: О:дзин Сё:му - двадцать пять лет и государыня Абэ - девять лет, на этой горе жил чистый монах, который подвижничал там. Его звали бодхисаттвой Дзякусэн. Люди того времени - монахи и миряне - восхищались монахом и потому называли почтительно бодхисаттвой Дзякусэн. Во время правления государыни [Абэ], во втором году Тэмпё:-хо:дзи, в пятом году Собаки, монах Дзякусэн почувствовал приближение смерти и написал для передачи ученикам: “Пройдет двадцать восемь лет после моей смерти, у государя родится сын, и его будут звать Камино. Знайте - это буду я, Дзякусэн”. Прошло двадцать восемь лет, и в те времена, когда Поднебесной из дворца Хэйан управлял государь Ямабэ, в пятом году ары Энряку, в третьем году Тигра, у государя Ямабэ родился сын. Его назвали принцем Камина. Это был [6удущий] государь Камино, который четырнадцать лет правил Поднебесной из дворца Хэйан. А потому точно известно, что это был священный государь. Откуда известно, что он был священным правителем? Люди говорят так: “Государев закон наказывает смертью убийцу. Этот же государь, выбрав девизом правления слова "Ко:нин" - "распространение гуманности", ссылал тех, кого [обычно] казнили, и управлял людьми, спасая их жизни. Поэтому точно известно, что он - священный правитель”.

Кое-кто говорит, что он - не священный правитель и поносит его: “Ведь при этом государе часто случались засухи и болезни, бедствия небесные и земные, голод и мор. Он выкармливал соколов и собак, но убивал птиц, кабанов и оленей. Сердце его не было сострадательным”.

Это не так. Все в стране принадлежит государю. Мне же не принадлежит никакая вещь, даже если она размером в иголку. Государь всем распоряжается сам. Народ же не должен поносить его. Даже во времена священных государей Яо и Шунь случались засухи и болезни. И потому нельзя поносить [государя].

Из того, что я слышал, я выбрал и записал чудесные рассказы о благом и дурном. Молю о том, чтобы благословения за это были посланы заблудшим и чтобы все мы родились в западной стране спокойствия и радости.

Записано в трех свитках монахом Кё:кай ранга дэнто:дзю:и из храма Якусидзи, что в левой части Нара.